Враг моего врага
Шрифт:
– Я буду молиться за вас, Ингвард!
На зазвеневший в тишине возглас княжны маг не обернулся. Только еще ниже опустил голову и замер напротив Валадара. Теперь их разделял только золотой диск.
Яромир отступил назад. И в тот же миг светящийся столб распустил свои лучи по сторонам, образовав над участниками поединка еле заметный, но непреодолимый купол. Внутрь теперь не войдет никто, а выйдет только один.
Соперники начали расходиться в противоположные стороны. И тут же сухо затрещал электрический разряд. Роулит ударил первым, не дожидаясь, пока противник приготовится и активирует защиту. Но ударившая молния растеклась по невидимому кокону в считаных сантиметрах
Маг несколько раз менял тактику, то наносил острые как шпага колющие удары в наиболее уязвимые точки, то бил словно дубиной со всей дури. С одинаково скромным результатом. Наконец решился на поистине чудовищный, требующий всех сил без остатка удар «огненный щит». На волхва ринулась непреодолимая стена огня, которая перегородила весь купол. Продвигаясь от центра к краю, она сжималась и увеличивала мощь. Такое способно раздавить, прижав к стене купола, любого. Валадар ответил единственным действенным способом – «зеркалом», заклятьем, способным менять вектор движения вражеского удара. «Огненный щит» замер и мало-помалу покатился назад. Теперь раулиту пришлось отбиваться от собственной творения. Впрочем, гнать его назад вторым «зеркалом» он не стал. Загасил каким-то неизвестным Яромиру способом.
Теперь обоим соперникам нужно время, чтобы прийти в себя. Только волхву требовалось несколько минут, пока успокоится дыхание. Сто двадцать лет, как ни как – одышка. У мага такой проблемы не было. Но и магической силы в нем не осталось. И на ее восстановление ему нужно гораздо больше времени. Времени, которого у него нет.
Впрочем, Валадар никуда не торопился. Вышел к центру и вновь стал у золотого диска, ожидая, когда противник подойдет ближе. Их снова разделял только светящийся круг. Волхв решил без особой магии обойтись. Только ускорился и добавил себе мышечной силы, настолько чтобы его движения стали неуловимы даже для опытного рукопашного бойца. Потом просто схватил мага за волосы и швырнул на колени перед собой. Не отпуская, ударил пару раз лицом о золотой диск. Маг застонал и попытался вывернуться. Куда там.
Волхв все так же за волосы отволок побежденного ближе к краю и, бросив на пол перед собой, поставил ногу на грудь. Маг уже не рыпался. Физические силы кончались или воля к сопротивлению, но он безмолвно ждал конца.
– Каким именно образом прикажете казнить преступника? – обратился Валадар к наследнику.
– Вообще-то у вас поединок, а не казнь, – как-то уж сильно нехорошо усмехнулся Алехан.
Рядом всхлипывала по-детски уткнувшаяся в отцовское плечо княжна. Тот нервно сжимал и разжимал кулаки. Да и настроение прочих собравшихся было весьма далеко от удовлетворения свершающимся правосудием. Тяжелая атмосфера проникла и внутрь купола. Во всяком случае, Валадар не мог не почуять, что беспомощная жертва вызывает как минимум сострадание зрителей. Но старик не любил считаться с чужим мнением и не торопился.
Яромиру почему-то казалось, что волхв материализует старинный меч или что-нибудь столь же театральное.
– Прикидываете, после скольких ударов бедняга испустит дух? – обернулась она, почувствовав взгляд дознавателя. – Предлагаю пари: мой прогноз – до ударов вообще дело не дойдет.
Она произнесла это достаточно громко, чтобы все обернулись на ее голос. От этого стремительный первый удар волхва пропустили все. Отреагировали на вопль. Сперва показалось, что рванувшийся от боли маг сумел вывернуться из-под противника, от чего тот потерял равновесие. Но споткнувшийся вроде бы волхв на ноги не поднимался. Еще через миг собравшиеся сообразили, что кричал именно он. А потом завороженно смотрели на грозно распускающую капюшон гигантскую кобру, которая раскачивалась над телом Валадара.
Купол исчез почти тут же. Яд такого монстра убивает мгновенно. Сообразившая, что теперь ничто не отделяет кобру от зрителей, охрана активировала защиту. Но ворожея протестующе замахала на них руками. Хотя атаковать двухметровое порождение неведомых магических сил и так никто не спешил. Да и сама змея явно начала успокаиваться: убрала капюшон и свернулась было колечком. Но оживилась, заметив, как опомнившийся маг начал тихонько отползать от нее подальше. Не тут-то было. Опять и глазом никто моргнуть не успел, как чудище устроилось на плечах Ингварда, ласково ластясь хвостом об его руку и норовя лизнуть в нос.
– Кузя, Кузя, Кузя! – тихонько засвистела кобре ворожея.
Змея лениво повернулась к ней, но тут же решила, что тереться головой о щеку мага гораздо приятнее.
– Почему Кузя? – тупо поинтересовался маг.
– А все охранные заклятья «Змеи» в модификации кобра – Кузи, а в модификации питон – Пети. Вам ставили кобру.
Ингвард осторожно, чтобы не потревожить спасительницу, расстегнул ворот рубахи. Татуировки на груди не было.
– Это в Озерном замке называется блокировать «змею»? – уточнил Яромир.
– Получается, что да. Совсем снять такое заклятье невозможно. Мы лишь отключили ее способность блокировать опасные действия мага по отношению к окружающим, но сила в ней осталась и самоорганизовалась на блокирование опасных действий, окружающих по отношению к магу.
– Что значит «самоорганизовалась»? – заворчал князь Трубинский, наблюдая как дочь не взирая на ревнивые взгляды Кузи помогает раулиту подняться на ноги.
– Под дисперсным воздействием торсионных полей диска судьбы, вектор магического воздействия сместился на пи вторых в квадрате и совпав с числом Авогадро…. Короче, хрен его знает.
– Она теперь так и будет на шее у мага сидеть? – заинтересовался боярин из посольского совещания.
– Нет. Успокоится маленько и опять в татуировку уползет. Но в любой момент опять вылезти может.
Действительно, с подозрением оглядев собравшихся, но решив, что никто из них реальной угрозы для хозяина не представляет, заметно уменьшившаяся в размерах кобра уползла за пазуху мага.
Глава 6 Дела семейные
Брать инициативу в свои руки вновь цесаревич не торопился: давал людям прийти в себя и осмыслить случившееся. Поглядывал то на обуглившийся после «огненного щита» рисунок паркета, то на прижавшуюся к сумевшему наконец встать на ноги Ингварду княжну, то на с интересом наблюдавшего за ее не вполне светским поведением князя.