Враг мой (сборник)
Шрифт:
До чего логично!..
Новый день? Неделя? Год? Голоса звучали и стихали, только гул сопровождал ее всегда.
– Мицак?
– Я здесь.
– Почему? Почему вы здесь?
– Это вас не касается.
– Почему вы здесь?
Смех.
– Вы стали талмой, майор. Вы - мой путь из войны, назад в Талман-ковах.
– Не понимаю.
– Где вам понять...
"Раса шиказу с Тенуэта выстроила свою логику на постулате, что шиказу не могут быть побеждены. С этой логикой раса процветала, по-своему понимая
Она снова гуляла по Байна Я, стояла на палубе катера, скользящего вдоль меловых утесов Кидеже, любовалась морем. Ее волосы развевались на прохладном соленом ветру.
Вдали по сине-зеленой воде мчался глиссер Маллика, отражая серебристыми бортами солнечный свет, слепивший ее.
– Как улов, Маллик?
– спрашивала она в микрофон.
– Неплохо, Джо, но никакого сравнения с тем, что мне предстоит поймать сегодня ночью.
– Маллик!
– В моих ладонях будут лежать такие круглые, мягкие, теплые...
– Маллик! Ты же в эфире! Ты хочешь оповестить весь мир?..
– Весь мир давно об этом знает, Джоанн.
"Тиманы развивались по соседству с двумя другими разумными расами. И физически, и численно тиманы не могли с ними соперничать, поэтому любое физическое противоборство изначально воспринималось ими как что-то дурное. Однако раса не могла выжить без положительных постулатов. Для тимана логично пытаться взять других под свой контроль, но не силовыми средствами. Далее эта логика требует от тимана, чтобы он своими действиями доводил других до самоуничтожения.
Пока другие расы на планете оттачивали воинское мастерство, тиманы учились, как обращать правила других им же во вред. И вот теперь, несмотря на свою по-прежнему небольшую численность, тиманы превратились в одну из наиболее влиятельных рас в Федерации Девятого Сектора. Обе расы, развивавшиеся параллельно с ними, уже истреблены. Для титанов логичен геноцид..."
Гул прекратился. Голоса зазвучали совсем близко. Кто-то взял ее за руку, кто-то пробормотал вполголоса: "Киз". Шаги. Голос:
– Джетах Пур Сонаан, разберитесь.
Другой голос:
– Кожа должна была бы заживать. Видите эти поврежденные области, красную и желтую жидкость...
– Человеческая кожа реагирует на мазь не так, как наша.
– К такому заключению мог бы прийти и ваш наставник, Вунзелех.
– Я не хотел вас обидеть, джетах...
– Снимите бинты и удалите мазь.
– Долгое ошеломленное молчание.
– Ее глаза! Глаза, болван! Скорее!
Ей было совсем нетрудно перестать думать о неприятном.
Она приказывала себе: "Смотри на Маллика!" И перед нею представал Маллик.
Она приказывала своему воображению витать среди звезд и наблюдала проносящиеся мимо гигантские сферы.
Она исследовала дно океанов, густые облака вокруг вулканических вершин, душные тропические заросли...
... Пелена из звуков...
– Джоанн Никол, вы видите этот свет?
Свет? Какой свет? Ее запекшиеся губы с трудом произнесли:
– Я ничего не увижу, если не открою глаза.
– Она попыталась разомкнуть веки.
– Кажется, у меня не получается их открыть.
– Но они открыты, Джоанн Никол...
Спустя многие часы - или годы?
– она позволила себе поразмыслить над тем, что прежде гнала от себя. Слепота? Тот самый кошмар, которого так боятся люди? Не видеть?..
Она витала в наркотических снах и видела то, чего никогда не видела глазами.
Реагировать, чувствовать!
Однако она существовала сейчас вне своей боли, сознания, вне собственных чувств. Темнота несла с собой тепло, была дружелюбна, с ней и в ней было комфортно. Продолжительное безмолвие, сон, восхитительное нечто на границе бытия и небытия... Мыслить, чувствовать, сознавать реальность - что за нелепые банальности? Ей хотелось без конца взлетать и опускаться на черных волнах беспамятства...
... Вспышки света, взрывы, медный привкус во рту. Грязь, разлетающаяся во все стороны вместе с камнями. Синие силуэты штурмовиков в ночном небе.
Перед ней возникает физиономия Бенбо.
– Мы потеряли предгорье, майор. Но жабы дорого за это заплатили.
– А сколько заплатили мы, сержант? Какую цену?.. Белая вспышка - и его смущенная физиономия исчезает, словно на погашенном экране...
Казалось, она бесконечно долго плыла, ничуть не уставая от усилий. Онемение во всем теле - да, но не усталость. Теперь она различала голоса. Звук, как любое физическое ощущение, был сродни драгоценному дару. Голоса становились все громче.
– Джетах, в коридоре ждет врач-человек. Это женщина.
– Позовите ее, Мицак. И будьте с нею вежливы. Она - вемадах с Аккуйя и не обязана с нами церемониться.
Шаги.
– Ваше имя? Как, у вас желтая кожа!
– Как и у тебя, жаба.
– Да, но... Простите, я не хотел... Ваше имя?
– Токийская Роза. А это кто такой?
– Леонид Мицак, капитан.
– Не хочется в мадах, да, Мицак?
– Пауза.
– Где пациентка?
– Вот здесь.
– Голос Пур Сонаана.
– Здесь лежит человек женского пола, о котором вам говорили, Токийская Роза.
Снова шаги. Джоанн почувствовала, что рядом кто-то есть. Легкое прикосновение к ее лицу.
– Как ее зовут?
– Джоанн Никол.
– Понятно. Убирайтесь, вонючки, дайте мне спокойно ее осмотреть.
– Желаете, чтобы мы удалились?
Тишина, потом мягкие шажки. Умелые пальцы приподняли сначала левое, потом правое веко.
– Проклятие!
– Женщина отдернула руку от лица Джоанн.
– Никол! Никол! Вы меня слышите?
Она ответила, еле двигая губами:
– Это вы, Токийская Роза?