Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году
Шрифт:
Корпус Гудериана в течение нескольких дней прошел от Померании до Вислы, захватив при этом Данциг, затем был переброшен на 200 км под Летцен и оттуда, наступая в тылу польского фронта, продвинулся почти на 300 км к восточным берегам Буга до Брест-Литовска и Влодавы. В то время как еще шли бои за Варшаву, он своими силами прикрывал 3-ю армию с востока, пока не встретился с передовыми частями Красной армии. Захватив территорию между реками Нарев и Буг, Гудериан высвободил условное северное направление вплоть до Припятских болот, которое и в Первую мировую войну, и в военных планах 1930-х гг. рассматривалось в качестве отправного пункта наступления на Прибалтику и Центральную Россию. Нам неизвестно, что думал Гудериан, когда он во время совместного парада передавал советским танкистам этот завоеванный им район. Его корпус вынужден был оставить часть польской территории, куда
На южном направлении 14-я армия в течение двух недель продвинулась через Краков в направлении Украины, форсировала реку Сан и вышла к берегам Буга. Правый фланг — южную группировку немецких войск в Польской кампании — составлял XVIII армейский корпус. В это частично моторизованное соединение входила, ввиду характера местности, одна горная дивизия. Вместе со словацкой армией (три дивизии и спецподразделения) эта группировка вела наступление по «старой военной дороге» из Южной Словакии с целью скорейшего захвата столицы Западной Украины Лемберга (Львова). Однако немецким войскам не удалось взять город 16 сентября, поскольку они выдохлись и вынуждены были отойти. На следующий день Красная армия повела наступление и на Украине. Так началось «соревнование» за Лемберг: кто быстрей возьмет город. 19 сентября немецкие и русские войска встретились. Эдуард Вагнер записал в своем дневнике: «Сегодня мы встретились с русскими под Лембергом. Это произошло своеобразно. Мы подбили два русских танка, у нас погиб офицер первой горной дивизии. Это произошло случайно, так как данные на русской карте оказались неверными, а их танки мы приняли за польские. После выяснения обстоятельств, как и положено, мы по-товарищески поприветствовали друг друга»{345}.
Существовало предписание, как должен был вести себя немецкий офицер в случае военного соприкосновения вермахта с Красной армией на территории Польши. Он должен был обратиться к русским со следующими словами: «Германские сухопутные силы приветствуют советские войска. Мы — солдаты и поэтому хотим установить с солдатами Советского Союза настоящие добрые солдатские отношения. Мы всегда высоко ценили русского солдата. Пусть так будет всегда»{346}. Вермахт не сдержал это обещание. Но в сентябре 1939 г. хотя бы уважались договоренности по демаркационной линии. Там, где немецкие войска вышли за пределы намеченных рубежей, им пришлось отойти. Так, они оставили Лемберг и Галицию. Ворота на Украину остались закрытыми, а «соревнование» за Лемберг должно было продолжиться летом 1941 г.
С началом тяжелых боев за Варшаву немецкая 3-я армия ожидала помощи Красной армии, благодаря которой можно было завершить окружение польской столицы с востока.
Главное командование планировало даже включить советские части в состав своих фронтовых соединений. 23 сентября Гитлер приказал вести наступление с целью взятия Варшавы с запада, для чего самолеты люфтваффе нанесли массированный бомбовый удар. Части 3-й армии должны были быть готовы к тому, что в восточных промышленных предместьях города, Прага и Новый Двор, на их позиции заступят русские войска, если они будут переброшены в достаточном количестве. Собственные силы следовало сконцентрировать для наступления на Модлин{347}. Однако совместного участия в боях за Варшаву вермахта и Красной армии не получилось. Сталин явно не заходил в своих планах так далеко и остановил свои войска на Буге под Брестом. Вместо этого он предложил обменять Литву на районы Варшавы и Люблина. Это открыло 20 сентября новый круг переговоров, которые привели, можно сказать, к пятому разделу Польши.
С точки зрения стратегической ситуации Гитлер находился в крайне неприятном положении. Он хотел как можно скорее завершить военные действия в Польше и получить тем самым возможность перебросить свои основные силы на Западный фронт. Что касается Литвы, то он заранее и весьма быстро позаботился о том, чтобы усилить немецкое влияние на обещанную ему страну. Проводились переговоры о предоставлении «защиты» Литве со стороны рейха. Заполучив эту территорию вместе со старой литовской столицей Вильнюсом, Гитлер мог бы укрепить отношения со стратегически важным партнером.
Однако Сталин неожиданно настоял на том, чтобы передать Вильнюс литовцам и поставить страну под его контроль. Если учитывать длительные бои с польской армией и постепенное продвижение Красной армии на запад, у Гитлера едва ли оставался выбор, если он хотел избежать войны на два фронта и закончить ее как можно скорей хотя бы с одной стороны — в Польше. В своей «Директиве № 4 о порядке ведения
Сталин, однако, сумел вынудить Гитлера отказаться от притязаний на Литву, и этот отказ позволил ему надеяться на то, что в результате проходивших переговоров по экономическим вопросам удастся выбить по меньшей мере одно выгодное условие. После трех недель войны британская блокада начала приносить свои первые плоды. Поэтому немецким экспертам на переговорах в Москве было важнее закрепить в новом договоре готовность Москвы щедро поставлять стратегические материалы и сырье.
Вступление Великобритании и Франции в войну 3 сентября против ожидания Гитлера заставило его после удачного хода 23 августа во второй раз пойти на более тесное сближение со Сталиным, хотя это и было, очевидно, неприятно. Теперь следовало заниматься укреплением и расширением взаимопонимания с Москвой, по крайней мере временно, пока не станет понятно, как будут развиваться события на Западном фронте. В это время сотни тысяч жителей Саарской области эвакуировались вглубь территории рейха, а вермахт уже несколько недель вел войну на два фронта. Ожидаемая быстрая победа над Польшей наконец была одержана, не в последнюю очередь благодаря тому, что пришлось завоевывать только часть страны. Но что же было делать дальше? Вести и на Западе пограничные бои с целью достижения победы, как это представлял себе Гитлер, или оставаться в обороне на рубеже укрепленного Западного вала?
Для генерал-квартирмейстера Вагнера, который еще не совсем представлял себе условия оккупационной политики на польской земле, наступило некоторое облегчение в работе, когда Красная армия начала продвижение на запад.
По его словам, «он был каждый день счастлив, что не они, а кто-то другой занял эту территорию. Теперь главным для нас было — вперед, к позиционной войне»{349}.
Париж и Лондон приняли решение не отвечать Сталину объявлением войны на вступление Красной армии в Восточную Польшу, и этот факт еще больше ограничил стратегические возможности Гитлера. Если бы Варшава оказалась в руках немцев сразу же после начала наступления и если бы нашелся польский Петен, то у Гитлера, при полном отсутствии у него совести, был бы шанс осуществить политический поворот и, обезопасив себя на западе, нанести удар по вторгшейся в Восточную Польшу Красной армии. Это позволило бы ему выступить в роли спасителя западной цивилизации от большевизма. Объявление западными державами войны Сталину могло привести его к еще большей зависимости от немцев.
Так, Гитлер использовал факт захвата Данцига в своем транслировавшемся по радио выступлении перед приглашенными гостями, чтобы 19 сентября 1939 г. обратиться к Англии с призывом заключить с ним мир. Он оправдывал свой военный поход, который якобы уже завершился, и напомнил о своем пакте с маршалом Пилсудским. Его преемники, по словам Гитлера, отравили отношения двух соседних народов, и Польша выбрала путь войны. Она храбро сражалась, по крайней мере ее простые солдаты и младшие офицеры, хотя и имела место подлая партизанщина, которую приказали вести их генералы. Сейчас было достигнуто положение, когда вполне можно было «со временем начать вести разумные и спокойные переговоры с представителями этого народа»{350}.
Далее он расхваливал договоренности с Россией, которая не была готова «бороться за идеалы западной демократии» и заключить союзнические соглашения с западными державами. Это якобы была английская ложь, что Германия намерена «завоевать Европу вплоть до Урала». Благодаря соглашению с СССР сейчас, по словам Гитлера, стало возможно опровергнуть утверждение, что «Германия намеревается либо была намерена захватить Украину». Он говорил о том, что «в большей мере стремится к искренним дружеским отношениям с народом Британии». При этом, говоря о «дружбе», он, как только мог, скрывал, что она нужна ему для осуществления главной цели — завоевания жизненного пространства на Востоке. В этом можно убедиться, ознакомившись с его политическими заявлениями.