Враг женщин
Шрифт:
Хомонголос медленно шел своей дорогой, а садовник пустился бежать за ним, хрипя, как пастушья собака: «А ну, проваливай, невежа… Быстро… Вот я тебя!» — кричал он на ходу. Хомонголос продолжал спокойно идти. Гнев сторожа дошел до предела. В бешенстве он стал толкать спортсмена в спину, долбя его кулаком.
Тот ограничился тем, что, оглянувшись, пренебрежительно смерил взглядом этого худенького албанца и сказал: «Не подгоняй меня, дорогой… Не беспокойся, видишь, я ухожу!» Всю эту сцену издали наблюдал хозяин сада, — тоже албанец, здоровый, как сосна в три обхвата. Он видел, что его тощий помощник пинками выталкивает из сада человека среднего роста, одетого как господин. Ну и для него, конечно, обидеть слабого, оскорбить и
У тех, кто слушал рассказы господина Вассафа о Хомонголосе, в душе пробуждалось необычное чувство — нечто вроде симпатии к этому человеку. Но я-то уже приняла решение. Я вырву клыки этому монстру во что бы то ни стало. Я позвала Хандан.
— Я задумала самоубийственный план в отношении Хомонголоса, — потихоньку сказала я ей. — Необходимо, чтобы этот женоненавистник влюбился в меня… Я сделаю вид, что тоже влюблена в него. Если он в это поверит, то его сопротивление будет сломлено, и он сам непременно полюбит меня… Я покажу ему, что женские чары гораздо сильнее той материальной звериной силы, на которую он всегда полагается. Этот человек, привыкший на всех смотреть свысока, в скором времени окажется у моих ног. Но для того, чтобы достичь этого, мне понадобится твоя помощь и одного-двух преданных людей.
Хандан удивилась и заколебалась. Ведь она тоже была обижена на Хомонголоса. Но в душе она оставалась слабым, чувствительным, капризным ребенком. Ее очень озадачило то, что я прошу у нее поддержки.
— Ты прекрасно знаешь, что у меня на него тоже есть зуб, — ответила она. — Но что, если эта игра слишком сильно заденет его?
Пожав плечами, я сказала:
— Я хочу лишь немного встряхнуть его и заставить помучиться. Разве справедливо, что всегда только ему позволено потешаться над слабостями других людей? Мы избавим от этого бедствия не только самих себя, но и весь женский пол в целом. Именно во имя женской солидарности мы начинаем эту высокую борьбу!
— Правда! — согласилась Хандан, но было заметно, что она никак не может решиться.
— Речь не о том, чтобы выставить его идиотом. Хомонголосу это приключение пойдет только на пользу. Нужно показать этому человеку, который думает, что сделан из камня, что и у него, как и у других людей, есть сердце, и избавить его от бессмысленной гордости и наглого высокомерия. Разве это плохо? Может быть, после всего этого он станет более чувствительным и снисходительным человеком?
Я говорила это не только для того, чтобы убедить свою подругу. И ты, Нермин, ведь признаешь, что в моих словах содержится правда.
Короче говоря, после долгих обсуждений мы с Хандан заключили соглашение. Мы договорились,
Бехире была еще ребенком, но очень смышленым. У нее имелось гораздо более четкое представление о жизни и о людях, чем у ее простодушной старшей сестры. Ей можно было без труда доверить любую тайну.
Она умела скрывать свою демоническую натуру под невинным обликом, напоминавшим икону Девы Марии. Ее голубые глаза смотрели на мир из-под длинных ресниц с робостью, словно глаза святой. Именно от этого создания я ожидала наиболее действенной помощи.
Благодаря детскому выражению ее лица любые слова, слетавшие с ее уст, воспринимались окружающими за чистую монету, даже если на самом деле это была стопроцентная ложь.
Что касается госпожи Исмет: нет нужды восхвалять прелести розового цветка. Ты сама ее знаешь, она в любом деле пригодится. В общем, Нермин, между нами и Хомонголосом начинается беспощадная война, и ее результат вскоре будет налицо.
Сара.
Глава одиннадцатая
От Сары Нермин
Нермин, пусть поможет нам Аллах в битве с этим женоненавистником. Мой успех будет означать блестящую победу прекрасного пола над мужчинами. Молитесь за нас!
Хомонголос пока еще ни о чем не догадывается. Он продолжает противостоять нам со всей свойственной ему наглостью, которая бесит окружающих.
Два дня назад под каким-то предлогом мы заманили его в наше поместье. Сначала мы беседовали об одном недавнем происшествии в поселке, которое дало пищу для сплетен. Жена одного крупного чиновника бросила своего мужа и двоих детей и сбежала в Стамбул с каким-то безработным бродягой.
Моя тетя, близко знакомая с этой женщиной, не находила себе места от удивления.
— Я никогда не думала, что такая покорная и честная женщина может совершить столь нелицеприятный поступок, — говорила она.
Один из присутствовавших мужчин вмешался:
— От детей праматери Евы можно ожидать всего.
Несдержанность Хомонголоса стала уже передаваться и другим мужчинам из его компании.
Эти слова затронули религиозные чувства нашей почтенной госпожи Исмет. Она, плохо скрывая раздражение, воскликнула:
— Мы понимаем, что вы можете высказывать все, что приходит вам в голову, относительно женского пола… Но чем же вам помешала праматерь Ева? Разве допустимо клеветать на супругу первого человека — прародителя людей и первого пророка — благороднейшего представителя рода человеческого?
Ее собеседник явно почувствовал себя не в своей тарелке. Он не нашелся, что ответить.
Пыл госпожи Исмет от этого еще более разгорелся:
— Кто из вас может сказать, что Ева когда-либо изменяла своему мужу Адаму, пусть выйдет вперед!
Хомонголос тут же подхватил с коварной предательской усмешкой:
— Госпожа, конечно, права. В истории за прародительницей Евой такого греха не числится. Но тогда у нее и не имелось такой возможности. Ведь мир еще был пуст. Не могла же она изменить праотцу Адаму с мамонтом, в самом-то деле!
Госпожа Исмет вышла из себя. Но я вовремя перехватила ее готовый вот-вот разразиться порыв гнева. Осторожно отведя ее в сторону, я рассказала ей, пользуясь удобным случаем, о своих намерениях проучить Хомонголоса.