Враги за рубежом
Шрифт:
— Это самбука, — объясняет Лоренцо. — Иногда в рюмку кладут семь кофейных зерен, что символизирует семь холмов Рима. Но сегодня я попросил его сделать три кофейных зерна для здоровья, счастья и процветания. Смотрите.
Он кивает в сторону официанта, который поджигает каждую из четырех рюмок. Ярко-синее пламя танцует над спиртным, а люди вокруг нас ликуют. Когда кофейные зерна поджариваются, официант гасит пламя и передает рюмки нам.
— Cin cin20, — ликует
— Cin cin, — повторяем мы, звеня рюмками, прежде чем выпить по рюмке.
Я никогда раньше не пила самбуку и не знала, чего ожидать. Ошеломляющий вкус лакрицы компенсируется корицей и ванилью, но потом напиток обрушивается на мой пустой желудок, как двухтонный валун.
Если это возможно, то в тот момент я пьяна.
— Еще? — спрашивает Габриэлла, наполовину повернувшись на своем сиденье, чтобы позвать официанта.
— Давай сначала поедим, — предлагает Ной, и хотя обычно я всегда готова ему возразить, сейчас мы с ним на одной волне.
Габриэлла пытается схватить проходящего мимо официанта, но у нее ничего не получается.
— Они еще придут, — настаивает Лоренцо, похоже, его не беспокоит ожидание. — Так что вы, ребята, думаете о Римском форуме?
— Мне очень понравилось! — восторгается Габриэлла, наклоняясь над столом. — Ты напоминаешь мне профессора, у которого я училась в университете, только ты, возможно, более осведомлен, чем даже он. Я много раз бывала в Риме, но благодаря тебе все это снова кажется таким интересным. Ты давно этим занимаешься?
Он горделиво улыбается.
— Экскурсии по Риму? Уже много лет. Мне это нравится.
— Я бы хотела, чтобы мы сегодня подольше задержались на Форуме. Я знаю, что дети устали, но я едва успела увидеть Черный Камень21, которым украшена гробница Ромула.
— Его гробницу? — Лоренцо качает головой. — Нет. Я думаю, что это место, где он был убит сенатом, а не его гробница. Хотя ученые ходят туда-сюда по этому поводу.
Ее глаза загорелись.
— Я забыла об этой теории. Ты прав.
Они меняют тему и начинают более подробное обсуждение Курии Юлия, которая была первоначальной резиденцией римского сената и здания, которое мы видели сегодня. Или, по крайней мере, я думаю, что мы видели его сегодня. На Форуме много руин. В этом здании, — которое и сегодня находится в хорошем состоянии — консулы и трибуны принимали решения об управлении республикой и империей. Лоренцо рассказывает, что в тысяча девятьсот тридцатых годах здание подверглось масштабной реконструкции.
— Они также работали над базиликой рядом с ним? — спрашивает она.
Ной двигается на своем месте, вглядываясь в толпу в поисках официанта.
Очевидно, что Лоренцо и Габриэллу объединяет взаимная любовь к истории. Это не скучная тема для обсуждения, но меня беспокоит, что они, кажется, забыли о нашей главной цели: еде.
Сейчас
— Знаете что, ребята? Почему бы мне просто не пойти в бар и не сделать заказ? Так будет быстрее, наверняка.
Я уже в движении, выскакиваю из кабинки и практически падаю на колени Ноя, а затем он встает и, в интересном повороте событий, добровольно соглашается пойти со мной.
Я не пытаюсь спорить с ним в присутствии Лоренцо и Габриэллы. Они не поймут.
Мы начинаем направляться к бару.
— Ты идешь, потому что боишься, что я отравлю твою еду? Не стоит. Я все еще соблюдаю перемирие «Не портить еду», которое мы заключили после злополучного инцидента с распродажей школьной выпечки в две тысячи девятнадцатом году. И, кроме того, в этом платье нет карманов для таблеток Экс-Лакс22.
Я похлопываю себя по бедрам, чтобы подчеркнуть.
Его взгляд тут же опускается на меня, как будто он ждет еще одного повода взглянуть на меня в платье. Либо слабое освещение в баре меня обманывает, либо его глаза действительно так горят.
Как только Ной понимает, что я поймала его взгляд, он прочищает горло и смотрит в сторону нашего места назначения.
— В данный момент мне все равно, отравлена моя еда или нет. Я умираю с голоду.
Толпа теснится вокруг бара. Жаждущие клиенты кричат, чтобы их заметили среди толпы людей. Ной пристраивается рядом со мной, поднимает руку, как будто хочет направить меня и удержать рядом, но потом сжимает кулак и отпускает его. Я чувствую себя странно… обманутой.
— Ты не видел меню? — спрашиваю я его. — Я даже не уверена, что здесь подают еду.
— Мне показалось, что я видел его за столиком, мимо которого мы только что прошли.
— Что?! — спрашиваю я, не слыша его теперь, когда толпа сгрудилась вокруг нас.
Он наклоняется ближе, его рот на волосок от моего уха.
— Я сказал…
Кто-то натыкается на Ноя, и он дергается вперед, ударяясь об меня с такой силой, что я вот-вот упаду на задницу. К счастью, он протягивает руку и хватает меня, с легкостью возвращая на ноги. Моя грудь прижимается к его груди. Мы в позе грязного танца, мое бедро зажато между его бедрами. ПРИВЕТ твердая нога Ноя. Привет другая… анатомия Ноя.
— Господи. Прости, — говорит он, отступая назад, чтобы поправить себя.
— Ты извиняешься перед Иисусом или передо мной?
Он глубоко вдыхает, затем качает головой, словно не зная, что со мной делать.
— Просто иди туда, ладно? И я собираюсь положить свою руку на твою руку, потому что боюсь, что кто-то попытается растоптать тебя, но тебе не нужно выглядеть так отвратительно из-за этого.
— Это я просто пытаюсь привыкнуть. Это немного пугает. Твоя рука может обхватить мою руку дважды. Вот. Как теперь выглядит мое лицо?