Враги за рубежом
Шрифт:
Ной вскидывает брови, как будто удивлен.
— Ну… — я машу рукой, чтобы он продолжал. Когда Ной этого не делает, я вынуждена спросить: — Что ты ему сказал?
— Нечего было рассказывать. Я не мог сказать парню, что мы с тобой вечно враждуем. Это не та вещь, которую легко объяснить.
— Ты мой заклятый враг, — говорю я, как будто это обычное дело. — Что в этом трудно объяснить?
— Конечно. Но потом люди хотят подробностей.
— Подробностей? Просто, — с таким же успехом я могла бы читать с обратной стороны коробки с хлопьями. — Это была ненависть с первого взгляда. Я раздражаю тебя, а ты раздражаешь
Я ожидаю, что Ной искренне согласится, нанесет мне какую-нибудь ужасную травму (например, ударит ногой по рычагу моего кресла так, что я провалюсь вниз, пока не окажусь в футе от земли), а затем исчезнет, как фантом.
Вместо этого он, кажется, что-то обдумывает, покачивая головой из стороны в сторону, а затем наклоняется, словно собираясь рассказать мне какую-то сочную сплетню. Он загибает палец, чтобы я подошла ближе.
— Я понял. Поверь мне, — его глаза сужаются. — Но ты когда-нибудь…
Его любопытство сходит на нет, что заставляет закусить удила.
— Я когда-нибудь что? — спрашиваю я нетерпеливо.
«Скажи это».
— Нет, просто. Ты когда-нибудь думала…
Проходят века.
Он отмахивается от своей мысли.
— Нет. Неважно.
Я почти готова схватить за воротник его рубашки, тянуть, пока мы не окажемся нос к носу, и рычать на него, чтобы он закончил то, что сказал.
Вместо этого держусь совершенно неподвижно, словно Ной — мустанг, которого я не хочу спугнуть. Если бы у меня был кусочек сахара, я бы скормила его ему.
Когда он отталкивается от стола и встает, чтобы уйти, мое сердце замирает.
— Забудь, что я что-то сказал.
ГЛАВА ДЕСЯТЬ
Мне кажется, что Вселенная замышляет что-то против меня.
Я просто сижу здесь и занимаюсь своими делами, а потом — БАЦ! — я просыпаюсь на следующее утро от шквала напоминаний о том, что я одна, а все остальные влюблены, и разве жизнь не прекрасна, пока рядом с тобой твоя вторая половинка?
Все началось с того, что сегодня двадцать пятая годовщина свадьбы моих милых родителей.
Мой папа прислал мне по электронной почте слайд-шоу, которое сделал в подарок моей маме. Оно состоит из их фотографий и клипов за все эти годы, а на заднем плане играет «God Only Knows» группы The Beach Boys. Мелодия пронзает меня в самое сердце, и каждая фотография очаровательнее предыдущей. Их лица прижаты друг к другу, мегаваттные улыбки, одежда в стиле восьмидесятых, пляжные фотографии медового месяца, они прижались друг к другу, обнимая маленького ребенка.
Папа говорит мне, что заказал столик в их любимом стейк-хаусе. За их столиком маму будут ждать две дюжины красных роз.
Как будто этого недостаточно, следом я вижу кучу сообщений от Кристен и Мелиссы. Пока я спала, они сообщали мне последние новости обо всех, кто вернулся домой. Очевидно, наш друг обручился. О, и еще одна подруга только что вышла замуж. Видела ли я фотографию Джона, целующего Сару перед Эйфелевой башней? И разве Джесси не самая милая беременная на свете?
Я превращаюсь в старую сварливую женщину, когда случайно нажимаю в Instagram на достойное рыданий видео «Солдат возвращается домой», и ЭТОГО ДОСТАТОЧНО.
Я МОГУ ВЫДЕРЖАТЬ СТОЛЬКО.
Я
«Почему я одна?» — задаюсь вопросом я.
«Ты каждый божий день тратишь свою энергию на то, чтобы ненавидеть Ноя».
Нет, этого не может быть.
Мне просто не повезло.
После Джеффа у меня было ровно ноль встреч с подходящими мужчинами. Все лифты, в которые я вхожу, в идеальном рабочем состоянии. Каждая пекарня, которую посещаю, принадлежит какой-нибудь маме средних лет, а не красавцу, который бросил работу адвоката, чтобы заняться кондитерским делом. В продуктовых магазинах я хожу по рядам и никогда случайно не тянусь за той же связкой бананов, что и мой школьный приятель, который вернулся домой, чтобы позаботиться о своей больной бабушке. Где же справедливость в этом мире?
Я отбрасываю одеяло и заставляю себя встать с кровати.
Я не могу просто хандрить. У меня впереди целый день присмотра за детьми, а затем мучительное двойное свидание. Может ли жизнь быть более захватывающей?!
Мне приходит в голову, что я могу попытаться отмазаться от двойного свидания, но это будет довольно сложно. В моем распоряжении так мало отговорок. Ничто не может появиться неожиданно. Я знаю ровно ноль людей в Риме. Мне придется притвориться больной, и Ной это сразу поймет.
Может быть, мне придет в голову какая-нибудь идея.
Я специально пропускаю завтрак в столовой. Мне не нужно видеть, как Ной и Габриэлла выставляют напоказ свою новую любовь, и, как ни странно, мне не очень хочется снова видеть Лоренцо. То есть, я увижу его днем и еще раз вечером. Этого достаточно, верно?
После того, как подготовилась ко дню и проверила своих учеников, я отправляюсь на поиски кофе и поздравляю себя с тем, что мне удалось выйти из школы, не столкнувшись ни с другими сопровождающими, ни с Лоренцо. Быть одной на улицах Рима — это свобода. Я провожу свое утро, сгорбившись за столиком маленького кафе, делая заметки к своему экземпляру «Там, где папоротник красный». Это мой старый фаворит, и я нахожу утешение в посещении знакомых персонажей.
Я люблю сидеть в одиночестве, читать и наблюдать, как все приходят и уходят. Я знаю, что нужно посещать чужие места, чтобы выйти из своей зоны комфорта, увидеть достопримечательности и узнать историю так, как не сможешь дома, но одно из моих любимых занятий — ездить в новое место и делать вид, что я своя. Находиться здесь, в таком кафе, и знакомо и чуждо одновременно. Я переживаю один день из жизни римлянина.
Медленно возвращаюсь в школу и не планирую останавливаться на обед, пока не прохожу мимо восхитительного запаха, который останавливает меня на месте. Простояв в очереди двадцать минут, я выхожу из булочной со свежим, только что из печи, ломтиком хлеба фокачча, сдобренным помидорами и розмарином. На пару с сыром моцарелла и ледяным Сан Пеллигрино я съедаю все это, прислонившись к стене напротив Сант-Андреа-аль-Квиринале19. Церковь овальной формы в стиле барокко была спроектирована ни кем иным, как Бернини. Люди заходят внутрь на экскурсии, но я стою в тени и читаю на телефоне историю церкви, радуясь тишине.