Враги
Шрифт:
Безумие достигло апогея, когда я с криком:
– Всё, больше не могу - схожу с ума… - с такой силой ударил ногой по столу, что стоявший на нём кувшин опрокинулся, и, окатив меня водой, полетел на пол. Перебирая черепки, я тихо засмеялся, сдувая чёлку с мокрого лица. Голос упал до шёпота:
– Опять ты вляпался в дерьмо, Лисёнок… За что мне это наказание? Никто не в праве забирать чужие жизни, никто. Придётся самому тебя остановить. И срочно, пока это не сделал Дар…
Я сжал осколок, бесстрастно глядя на стекающие капли крови, и,
– Вон! Убирайтесь прочь…
Негромкий звук шагов ударил мне по нервам - присев на корточки, Дар осмотрел ладонь и замотал порез платком. Обычно строгий голос на этот раз звучал так непривычно мягко:
– Вставай, сынок… Вижу, у тебя уже есть версия, и, судя по приёму - не из приятных, - он устало вздохнул, а я напрягся, - не стоит рубить с плеча и делать поспешные выводы. Давай вместе поймаем преступника и накажем его, кто бы он ни был.
Дар помог мне встать, усадив безвольное тело рядом с собой на кровать:
– Вот план: сделай амулет поиска и найди того, кто не ценит жизни других, какие бы цели он не ставил и чем бы не оправдывал свои поступки. Посмотрим на него, возможно, это не тот человек, на которого ты думаешь… Не падай духом, Терри, и соберись.
Я подавленно кивнул:
– Нужна одежда погибших и кое-чтоещё…
Дар улыбнулся, дружески хлопая по плечу, пока я отводил в сторону несчастный взгляд:
– Опередил-таки… Попался ты, болван, в ловушку, как муха в мёд: хитрец-разведчик своё дело знает - теперь, зараза, глаз с меня не спустит…
В остывшей комнате мне было даже жарко - остаток ночи провозился с простейшим амулетом, нервничая и время от времени устраивая небольшие истерики с битьём посуды или раздачей пинков присланному Даром помощнику. Я, то вздыхал, стуча кулаком по лбу, то с тихим стоном заваливался на кровать:
– Да провалитесь все…
И делал это лишь для того, чтобы увидеть, как сочувственно качает головой ни на минуту не покинувший комнату Дар, когда-то обещавший сделать из меня настоящего «профи». Он и в самом деле при каждой встрече учил неопытного Ворона премудростям разведки, найдя во мне послушного ученика. Вот только, несмотря на уговоры, не разрешал называть себя Учителем, страшно смущаясь. И я сдался, глядя на него глазами преданного пса…
А теперь устраивал дешёвый балаган с одной лишь целью - изобразить перед наставником сломленного жизнью человека, с ужасом ждущего, когда захлопнется созданная им ловушка для друга. Страдающий, измученныйбедняжка, терзания и вздохи, всё такое… И, судя по печальному и «понимающему» лицу Учителя, мои старания, возможно, не пропали даром.
Конечно, можно было просто уложить его ударом табуретки, попробовав сбежать и подписав себе смертельный приговор. Однако, мне хватило ума отказаться от идиотской затеи, сразуперейдя к отвлекающим манёврам и незаметно добавив в амулет волос блондина и собственную кровь.
К рассвету мы оба так устали, что еле держались на ногах.
Когда он замер, глядя в стену, расстроенно шепнул:
– Прости, Учитель, но так надо - всего каких-то полминуты потерпи…
Меня трясло от страха, я спешил: решительно зажёг свечи у зеркала и, прочитав опасные слова, отправил сообщение, отчаянно надеясь, что Ле здесь нет. А за спиной, вставая с лавки, уже ворчал сердитый Дар:
– Ох, что за жизнь - опять чуть не уснул… Пора, сынок, давай поторопись…
От напряжения тошнило, а внутренности закрутились в узел. Всё тело чесалось, хотелось немедленно сорвать прилипшую к спине рубашку, налившаяся тяжестью коса оттягивала голову назад… И всё-таки я справился, сказав:
– Внимательно смотри, сейчас начнётся…
Сквозь шёпот заклинания во тьме проступали нечёткие очертания двух фигур. Они расплывались как в летнем знойном мареве, дрожа бесформенной зыбкой массой. Ладонь разведчика впилась в моё плечо, но я дал знак:
– Терпение!
– и, тяжело дыша, он промолчал.
Через мгновение блестящая поверхность заискрилась, и смутные фигуры приблизились настолько, что без усилий я видел даже пятна на плащах. Мои глаза не отрывались от того, чьё тело вздрагивало как в припадке, а коротко постриженная голова раскачивалась взад-вперёд на толстой красной шее. Я вздрогнул, пошатнувшись, когда визгливая чужая речь разбила тишину, и, покоряясь ей, зажглись огни в пустых глазницах жутких черепов. Их было ровно шесть…
Приплясывая всё быстрее, маг двигался в такт заклинанию, и, поддаваясь колдовскому ритму, его напарник застонал, отбросив капюшон. Я чуть не закричал, увидев, как мчалась к полу светлая коса, срывая грубый плащ с покатых белых плеч. Холодная ладонь тотчас зажала рот, пока злой шёпот Дара обжигал висок:
– Молчи или умрёшь… - его кинжал уже прижался к шее, позволив алому ручью доверчиво скользнуть ко мне на грудь.
Мне было всё равно… Глаза в слезах не отрывались от лопатки, ища на ней знакомое пятно - приснившееся вчера «крыло летуньи». А между тем проклятая коса взметнулась вверх и, распустившись веером, закрыла спину, но, прежде чем её хозяин обернулся, я радостно вздохнул:
– Не он, не он…
Она была немолода и некрасива, с неровнойгрубой кожей и мужеподобными чертами, её налившийся тьмой взгляд пугал. Вцепившись в руку мага, колдунья прервала обряд, и мы увидели лицо встревоженного типа с такими же безумными глазами:
– Что происходит, Дори?
Она вздохнула:
– Опасность рядом, брат… - но я опередил, ударив первым - огонь стремительно прожёг её плечо. А дальше всё пошло совсем не так, как надо… Понятно - бить надо было не в неё, но как прицелиться, когда у горла нож? Ответ «с той стороны» пришёл мгновенно, и, прячась от летающих осколков, я закричал: