Врата бога. Ашшур в гневе. Часть 2
Шрифт:
На крайнем юге Месопотамии в руках Великого царя теперь оставался только Урук, который по-прежнему самоотверженно защищали Бел-ибни и его воины, а также поддерживавшие их жители города.
В Уруке ещё оставалось съестных припасов примерно на месяц.
***
В Ассирии тогда очень расхожей была шутка: «в мире есть только три вечных вещи, это египетские пирамиды, сфинкс и царица-мать.»
Уже больше тридцати пяти лет она вершила судьбу огромной империи и миллионов её подданных, и, казалось, что время над ней совершенно не властно.
После того
Овдовев, Накия-старшая не долго сохраняла траур по погибшему мужу, по неистовому Синаххерибу, и уже через пару месяцев она завела себе первого любовника. Им оказался здоровенный нубиец опахальщик. У него была неимоверная мужская сила и это привлекло внимание царицы-матери.
Айягу (а так звали этого раба и по совместительству фаворита) развлекал её примерно с полгода. Но он был не образован и недалёк, и с ним Накии стало скучно. И потому уже вскоре у неё появились другие фавориты. Они стали набираться и из гвардии, и из дворцового окружения, но чаще всего они подбирались из молодых и привлекательных рабов, и бывало даже так, что Накия заводила одновременно пять-шесть молодых жеребцов, настолько она вошла во вкус альковной жизни… По сути царица-мать завела себе гарем, только состоявший из мужиков. Совершенно уникальный факт для того времени. Иногда в этом её гареме находилось до сорока молодчиков, от которых только требовалось одно. Что именно я пояснять не стану, всё и без моих пояснений понятно. А вообще это для Ассирии было неслыханным делом! И это при том, что у ассирийцев женщина всегда по отношению к мужчине находилась в приниженном положении! Но разве для царицы-матери были писаны какие-либо законы? Она была выше их!
А ещё добавлю, что у Накии-старшей в её собственном гареме находились самого разнообразного происхождения юноши. Тут у неё имелись и халдеи, и эламиты, и нубийцы, и финикийцы, и греки, и даже для разнообразия она завела в нём двух негров. И нередко Накия со всеми ими и со своими одалисками прислужницами проводила в своём дворце несколько тайных обрядов, посвящавшихся богине Иштар, которые официально были запрещены за их крайнюю разнузданность и противоестественную извращённость, и их нельзя было где-либо вообще проводить.
Впрочем, Накия-старшая не гнушалась предаваться и другим развлечениям. Все знали, что ещё время от времени с ней делили ложе и красивые девушки, которых она тоже очень придирчиво для себя подбирала. И никто не смел даже и словом обмолвиться по поводу всех этих её запретных шалостей, которые, конечно же, ни для кого не являлись тайной. Всем о них было хорошо известно. Ну и всем так же было известно,
За то те, кто был предан ей, получали от неё поддержку во всём.
***
Одно время в её фаворитах числился и князь Набуэль, приехавший из глухой дыры покорять блистательную ассирийскую столицу. Тогда ему исполнилось едва семнадцать лет. Ну разумеется, мимо такого Красавчика Накия-старшая не смогла пройти. Он быстро стал очередным её трофеем. Наверное, уже на тот момент трёхсотым. Хотя Накия и не ввела его в свой гарем. Но именно благодаря ей этот халдейский князь красавчик возвысился и получил должность наместника в Приморье.
Впрочем, сейчас, по понятным причинам, он перешёл на сторону взбунтовавшегося Шамаша.
Но как бы Накия не казалась вечно молодой, однако и у этой женщины постепенно заканчивался запал, и она начинала несколько сбавлять обороты.
В последние года три в её резиденции уже реже устраивались разнузданные оргии, и вскоре она даже распустила свой знаменитый мужской гарем (единственный тогда на всём Ближнем Востоке) и постепенно стала остепеняться.
Ну а когда её последним фаворитом стал юный греческий скульптор Филомей, она вообще перестала кого-либо призывать к себе в спальню кроме него.
И они уже жили с Филомеем как супруги.
***
Накия обсуждала в мастерской своего юного фаворита его последние работы, когда ей сообщили, что в Южной Месопотамии бунтовщиками был захвачен Ур. Теперь на юге у Ассирии оставался только один оплот, Урук. И неизвестно сколько он продержится.
Накия оставила своего Филомея и порывистой походкой направилась в апартаменты царственного внука. Она застала там не только Ашшурбанапала, но и Главного глашатая. Ишмидаган докладывал Великому царю, как обстоят дела в Вавилонии. При виде Накии Главный глашатай прервался и почтительно приветствовал царицу-мать.
– Я уже всё знаю про Ур, – произнесла она.
Усевшись в кресло рядом с Ашшурбанапалом, Накия обратилась к Главному глашатаю:
– Сколько ещё может продержаться в Уруке Бел-ибни?
– Это всё будет зависить от того, сколько в городе осталось продовольствия, – ответил Ишмидаган.
– Я хочу знать точно, сможет ли Бел-ибни удержать в своих руках наш последний оплот на юге? Ты можешь сказать?
– Насколько мне известно, Бел-ибни успел создать в Уруке большие запасы зерна, так что там ещё что-то имеется… Думаю, что он сможет продержаться ещё с месяц… Или около того, госпожа.
– Вот видишь… к чему привела твоя мягкотелость, – обратилась уже к Ашшурбанапалу Накия. – Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не доверял Шамашу! Я ведь предупреждала, что он скрывает свои истинные замыслы… И вот, дождались! А что от карлика, есть какие-то известия?
Ишмидаган ответил:
– Генерал Мардук-апла-иддин со своей армией без боя занял уже всю северную Вавилонию и теперь приближается к самому Вавилону. По всей видимости у стен этого города и произойдёт главное сражение между нашей армией и бунтовщиками. Это сражение должно произойти со дня на день.