Врата Изгнанников
Шрифт:
Или то, что этот Чи только что бросил их из-за любви к брату, быть может под влиянием этого места.
Дурак, подумал он. Быть может он мог помочь нам.
Но Моргейн, стоявшая рядом с ним, безусловно имела на этот счет свое мнение: сейчас Чи ее вассал, вспомнил Вейни, а также проводник и вообще источник всего, что они узнали об этом мире. Чи прав, ради его безопасности она может уничтожить здесь все; если Арунден попытается остановить его, или ударить его или его брата, Моргейн начнет действовать, и, прежде чем она кончит, от Арундена и половины деревни останутся только воспоминания выживших.
Но
ШЕСТАЯ ГЛАВА
— Ну, — сказал Брон, положив руки на плечи Чи. Чи молчал, его мысли метались в разные стороны, оценивая противоборствующие силы. Леди и Вейни с одной стороны, и Арунден ап Корис, крутой и безжалостный лорд, с другой. Катастрофа могла разразиться в любой момент.
Но Брон держал его так, как если бы не допускал даже тени возможности того, что Гаулт поработал над ним. — Ну, — мягко сказал Брон, как если бы не было ничего странного в том, что Чи появился в лагере в компании ведьмы-кел и человека в необычном вооружении. — Расскажи мне все; скажи, что я могу для тебя сделать; о мой Бог, Чи—. — Внезапно Брон опять сильно сжал его и прижался головой к плечу; и Чи тоже обнял его, поражаясь тому, как исхудал его сильный брат, как мало места осталось между его руками и ребрами Брона, каким хрупким и нематериальным он кажется.
— Я не их, — опять и опять повторял Чи. — Не их. Я не лгу. Клянусь, Брон, я не Измененный.
— Я верю тебе, — сказал Брон. — Я знаю, знаю, но что я должен сделать, что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Просто поручись за меня. Скажи Арундену.
— Сказать ему что? О них? Но кто они, кто они такие?
— Друзья. Они наши друзья.
Брон отступил назад и внимательно посмотрел на него, растерянного, сбитого с толку — на своего младшего брата, который утратил весь свой ум и не мог думать ни о чем, увидев его, но это точно был Чи, тот самый Чи, которого Брон знал с рождения — и которому он верил, потому что хотел верить, потому что сам стал дураком ради него, рискнув своей жизнью и душой ради слабой надежды на то, что Чи еще жив и все еще его брат. В глазах Брона вера сменялась сомнением, надежда — отчаянием, его трепещущие руки снова и снова ощупывали лицо и плечи брата, как если бы он хотел, но не мог поверить, что перед ним плоть и кровь.
— Ты выглядишь неплохо, — наконец сказал Брон.
— Они хорошо отнеслись ко мне, Брон, по настоящему хорошо. А ты…?
— Все хорошо, — быстро ответил Брон. — Я чувствую себя хорошо.
— Ты хромаешь?
— А, ерунда, пройдет, мне уже лучше. Но ты… Боже мой, ты…
— Ты помнить мамину брошь — в виде болотной розы? И еще выемку в стене, где мы всегда прятали наши игрушки-
— Боже мой, Чи…
— И как ты получил этот шрам на подбородке; я ударил тебя пряжкой от сбруи — ты тогда дразнил меня той девчонкой, ее звали Мелтиен. Она умерла во время зимнего перехода…
— Брат! — В полной тишине Брон обнял его.
— Брон, я поклялся отвести их на север, на Старую Дорогу; и я должен выполнить это…
— На нас направлены все стрелы лагеря. — Брон взял голову Чи руками и страстно поглядел на него. — Кто они? Расскажи мне все, что знаешь. Я не понимаю. Видит Бог, Арунден тоже не понимает. Что мы должны делать?
— Я поговорю ними. Они хотят поговорить с Арунденом, если он выслушает их…
— Он выслушает, — сказал Брон, покрепче обнял его и, вместе, закрывая друг друга телами, они подошли к Арундену, Брон вообще безоружный, а Чи в расстегнутой кольчуге, которая в любом случае не помогла бы против оружия леди.
Но на их пути появился человек, с обнаженным мечом в руке и эмблемой Святой Церкви на груди; Брон остановился, по прежнему держа Чи рукой.
— Если ты не убьешь его, — сказал священник, — это сделаю я. Твоя душа в опасности, Брон ап Кантори.
— И твоя жизнь, — ответил Чи, пытаясь толкнуть Брона за себя, но Брон остался на месте. — Миледи!
— Стой! — крикнул Арунден.
— Милорд, — запротестовал священник.
Но Арунден уже шел к братьям и только раздраженно махнул рукой священнику. Чи стоял на подгибающихся коленях, не уверенный в том, кто из них поддерживает другого. В горле замерзли слова. Вот так всегда, в самые худшие мгновения жизни.
— В нем проклятие, милорд, — сказал священник. — Под видом друга к нам пришло проклятие. Это подарок Гаулта. Убить их, всех. Никаких разговоров с ними.
— И тогда мы не узнаем, чего хочет Гаулт, — задумчиво сказал Арунден. — Не так ли, священник. — И к Чи. — Говори, парень. Кого ты нам привел? Еще несколько изделий Гаулта?
— По меньшей мере лорд говорит, — тихо заметил Вейни, глядевший на сцену перед ним с обеими братьями, Арунденом и двумя вооруженными людьми. С того момента, как Брон позвал Чи, его рука лежала на рукоятке меча.
Слава Небесам, подумал он, что Арунден подошел и остановил мужчину.
— Будем надеяться, что слова брата хоть что-нибудь да значат, — сказала Моргейн на языке Карша. — Я не должна была покидать дорогу. Это была первая ошибка. Встань слева от меня.
— Да, — прошептал он, почувствовал укол, и сердце застучало от страха, старого знакомого кошмарного страха, который повторялся снова и снова. Но Чи подошел к ним, и страх сменился хрупкой надеждой, тем более, что он видел, как Брон говорит с Арунденом.
— Лорд будет говорить с вами, — не очень уверенно сказал Чи, глядя куда-то между Вейни и Моргейн. — Клянусь вам — Арунден совсем не вероломный человек: Бог свидетель, он, может быть, не слишком осмотрительный, и к тому же боится вас, леди, но не может показать этого. Будьте с ним потерпеливее. А тут еще священник, служитель Бога — ну тот, который с мечом. Вот его надо опасаться.
Вейни взглянул во второй раз. Человек не выглядел похожим на священника. Вейни беспокойно вздохнул. Прошло много лет с того момента, как он последний раз имел дело с Церковью; и очень сомнительно, чтобы он захотел бы это сделать сам: слишком далеко он ушел, и слишком сильно изменился — и этот священник—