Врата изменников
Шрифт:
Ехать было недалеко. Суперинтендант, по обыкновению, погрузился в размышления. Оставалось выяснить одну деталь, и если его предположение оправдается, вывод ясен. К тому же этот вывод подкрепляется рядом вещественных доказательств. По эмоциональным меркам, трагедия будет огромной. Эта мысль глубоко опечалила Томаса, показалась ему чудовищной, внесла смятение, опрокинула его многие представления и даже заставила усомниться в верности действий, которые он сейчас намеревался предпринять.
Кебмен заглянул в окно экипажа.
– Какой номер дома, хозяин?
– Никакого
– Что вы сказали, мистер? Я не расслышал. Вы что-то сказали о канализации?
– Да. Найдите мне канализационный люк.
Кеб проехал тридцать или сорок ярдов и остановился.
– Спасибо.
Питт вышел и, повернувшись к кучеру, сказал:
– На этот раз ждите меня обязательно. Я, может, задержусь.
– Я не уехал бы, хозяин, даже если бы вы мне за это заплатили, – горячо заверил его кебмен. – Такого дня у меня в жизни еще не было. Еще год, а то и два меня будут угощать обедами за мой рассказ. Вам понадобится фонарь, мистер. – Он слез с облучка, снял с экипажа один из фонарей, зажег его и передал своему клиенту.
Полицейский взял фонарь, поблагодарил старика и направился к люку. Сняв закрывавшую его чугунную крышку, он стал осторожно спускаться вниз. Дневной свет остался удаляющимся светлым кругом над головой. Томас был рад, что у него есть фонарь. Это позволяло ему видеть железные скобы в кирпичной кладке люка, на которые он с опаской ставил ноги. Гулко падали капли и отзывались эхом где-то внизу. Один тоннель переходил в другой, Питт шел мимо шлюзов и стоков. Шумела вода, пахло гнилью и разлагающимися отбросами.
– Эй, есть тут кто? – крикнул он, и эхо разнесло его голос во все стороны. Тишина. Только капала вода да попискивали крысы.
Суперинтендант прошел еще ярдов десять и снова крикнул:
– Эй, уборщик! – Это было общим именем всех, кто зарабатывал на хлеб, чистя подземные внутренности города. Томас находился уже около главного шлюза, где был самый большой сброс воды в тоннели. Он крикнул в третий раз.
– Чаво? – раздалось совсем рядом. Голос был грубым и напугал Питта так, что он едва не оступился и не угодил в воду. У его локтя появился человек в высоких резиновых сапогах. Он вышел, должно быть, из какого-то бокового тоннеля. Лицо его было грязным, а мокрые волосы прилипли ко лбу.
– Это ваш участок? – спросил его Томас, указывая в ту сторону, откуда тот появился.
– Канешна, мой. Чаво, вы думаете, я издеся делаю, ищу истоки Нила? – насмешливо сказал уборщик. – Ежели вам нужон ваш участок, то не тама ищете. А ентот не продаецца.
– Я из полиции, с Боу-стрит, – коротко пояснил Томас.
– О как, – сухо сказал уборщик. – А чаво издеся-то ищете?
– Синюю дамскую накидку, которую бросили в люк, может, неделю назад.
В слабом свете фонаря суперинтендант заметил, как его слова насторожили уборщика, однако удивленным он не выглядел. Питт понял, что он у цели, и у него перехватило дыхание от волнения.
– Мож быть, – осторожно сказал
– Станете соучастником совершения преступления, если скроете правду.
Уборщик испуганно, со свистом, втянул в себя воздух, не отрывая глаз от Томаса. Помолчав, он, должно быть, решил, что хитрить с полицией себе дороже.
– Она была в полной сохранности, даже не промокла, – признался он с сожалением. – Я отдал ее жене.
– Принесите ее в участок на Боу-стрит. Возможно, вам повезет и после суда ее вам вернут. Главное – это ваши показания. Где вы нашли ее и когда?
– Во вторничек, утром с ранья. Она зачепилась и висела на скобе в люке под Беркли-сквер. Хто-то бросил ее туды и даже не удосужился спроверить, упала она вниз или нет. Не скумекаю, коего черта это надо было делать.
– Боу-стрит, запомните, – повторил полицейский адрес участка и повернулся, чтобы отправиться в обратный путь. – Не забудьте, – добавил он. – Соучастие в убийстве обеспечит вам долгое-долгое пребывание в холодной камере. А оказание властям содействия в раскрытии преступления, наоборот, гарантирует спокойствие и благополучие.
Уборщик вздохнул и сплюнул, что-то пробормотав сквозь зубы.
Питт тем же путем вернулся на поверхность. Кебмен ждал его, сгорая от любопытства.
– Ну что? – спросил он, не сдержавшись.
Томас прикрепил фонарь на место.
– Подождите меня у дома номер четырнадцать, – отдышавшись, сказал он и, пошарив в карманах, наконец нашел платок и высморкался. После этого быстрым шагом пересек площадь. Поднявшись на крыльцо дома Чэнселлора, постучал в дверь. Фонарщик уже начал зажигать фонари в дальнем конце улицы, мимо проехал экипаж.
Лакей впустил посетителя с удивлением и явной брезгливостью – не только из-за его вида, но главным образом из-за неприятных запахов, исходивших от его одежды.
– Добрый вечер, суперинтендант, – поздоровался он, широко открывая перед ним дверь. – Мистер Чэнселлор только что вернулся из министерства. Я доложу ему, что вы пришли. Могу я надеяться, что вы на сей раз принесли хорошие вести? – Казалось, он не замечал, какое у гостя лицо.
– У меня есть дальнейшая информация, – неопределенно ответил Питт. – Мне необходимо видеть мистера Чэнселлора, но, прежде чем вы побеспокоите его, я поговорю с горничной – кажется, ее зовут Лили. С той, что видела, как уходила миссис Чэнселлор.
– Да, сэр, конечно. – Слуга заколебался. – Инспектор, вы не считаете… э-э-э… что мне следует позвать также мистера Ричардса?
Видимо, лакей наконец заметил взволнованное состояние Томаса и его печальное лицо.
– Думаю, этого не следует делать, – ответил Томас. – И тем не менее спасибо.
Дворецкий Ричардс служил у Чэнселлора пятнадцать лет. Каково будет старику узнать все и в какой ужас и смятение приведут преданного слугу столкновения роковых страстей и поруганная верность! Его не следовало подвергать такому испытанию, тем более что он все равно ничем не мог помочь.