Врата Мертвого Дома
Шрифт:
Сормо подошёл прямо к Дукеру и обеими руками взял его за запястья. Их взгляды встретились.
— Наше терпение вознаграждено. Ты молодец, Дукер.
Мальчик сейчас казался бесконечно старым, бессчётные годы сплетались в его полуприкрытых глазах.
— Отдохнёшь позже, историк, — сказал Колтейн, быстро, но пристально оглядывая каждого в комнате. — Я отдал чёткий приказ, — добавил он, оборачиваясь к Бальту. — Где капитан инженеров?
Бальт пожал плечами.
— Ему послали весточку. Найти-то его тяжело.
Колтейн нахмурился.
— Капитан
— Третья и пятая роты перешли за брод и там окапываются. Сам брод длиной четыреста двадцать шагов, не считая отмелей по обеим сторонам, — в них ещё около двадцати шагов. Средняя глубина полторы сажени. Ширина — четыре-пять по большей части пути, иногда пошире, иногда поуже. Дно — на два пальца ил, ниже твёрдый камень.
— Клан Дурного Пса пойдёт к твоим ротам на другую сторону, — сказал Колтейн. — Если гуранцы попытаются захватить ту сторону брода во время переправы, вы их остановите. — Кулак обернулся к капитану Сну. — Вы с кланом Куницы будете охранять эту сторону, пока не перейдут раненые и беженцы. Я буду удерживать позицию на юге, перекрою дорогу к деревне, пока путь не освободится.
Капитан Сульмар откашлялся.
— По поводу порядка перехода, Кулак. Совет благородных взвоет…
— Мне всё равно. Первыми пойдут повозки с ранеными. Затем скот, затем беженцы.
— Может, если мы слегка разделим отряды, — продолжал настаивать Сульмар, на лбу у него заблестел пот, — пустим сперва сотню голов скота, потом сотню благородных…
— Благородных? — уточнил Бальт. — Ты, наверное, имел в виду беженцев.
— Конечно…
Капитан Сон презрительно ухмыльнулся, глядя на Сульмара.
— К обеим сторонам пытаешься подольститься? А я-то думал, что ты — солдат Седьмой.
Лицо Сульмара потемнело.
— Переходить раздельно — самоубийство, — сказал Ченнед.
— Точно, — проворчал Бальт, разглядывая Сульмара, будто тот вдруг стал куском подгнившего мяса.
— У нас есть долг перед… — начал капитан, но Колтейн перебил его резким проклятьем.
Этого хватило. В комнате воцарилась тишина. Снаружи донёсся скрип колёс повозок.
Бальт хмыкнул.
— Глашатая им не хватало.
В следующий миг дверь открылась, и вошли двое мужчин. На переднем был чистый, с иголочки небесно-голубой парчовый кафтан. Если в юности он и мог похвастаться мускулами, все они утонули в жире, но и этот жир подтаял за три месяца отчаянного бегства. Его лицо больше напоминало смятый кожаный мешок, но всё равно сохраняло изнеженное выражение, к которому в данную минуту примешивались возмущение и обида. Следовавший за ним человек тоже носил дорогую одежду, но пыль и пот превратили её в бесформенный балахон, который мешком висел на худой фигуре. Этот мужчина был лыс, и кожа на темечке несла следы многочисленных солнечных ожогов. Он покосился на всех остальных, быстро моргая водянистыми глазками.
Заговорил первый представитель знати.
— Весть об этом собрании с опозданием достигла
— Да и вовсе не должна была, — сухо пробормотал Бальт.
Аристократ продолжил после кратчайшей паузы:
— Таковые обсуждения по большей части касаются, видимо, военных вопросов, и упаси Небеса Совет от того, чтобы вмешиваться в эти материи. Тем не менее как представители почти тридцати тысяч собранных здесь беженцев мы составили список… вопросов… который и хотели бы представить вам.
— Ты представляешь несколько тысяч аристократов, — заявил капитан Сон, — и потому — только свои Худом проклятые интересы, Нэттпара. Благолепие прибереги для сортира.
Нэттпара не подал виду, что вообще услышал замечание капитана. Он не сводил глаз с Колтейна и ждал ответа.
Кулак ничем не показывал, что собирается отвечать.
— Найди сапёров, дядя, — сказал он Бальту. — Повозки пойдут через час.
Старый виканец медленно кивнул.
— Мы думали, что ночью сможем отдохнуть, — хмуро проговорил Сульмар. — Все еле на ногах стоят от усталости…
— Через час, — прорычал Колтейн. — Первыми идут повозки с ранеными. Я хочу, чтобы к рассвету на той стороне оказались по меньшей мере четыре сотни.
Нэттпара вновь заговорил:
— Прошу тебя, Кулак, пересмотри порядок переправы. Сердце моё болит по раненым солдатам, однако твой долг — защищать беженцев. Более того, многие в Совете сочтут за смертельное оскорбление, если скотина перейдёт реку прежде, чем безоружные граждане Империи.
— А если мы потеряем скот? — спросил Сон. — Можно, наверное, будет насадить на вертел сирот.
Нэттпара терпеливо улыбнулся.
— Ах да, вопрос сокращённых пайков тоже входит в список наших забот. Из достоверных источников нам стало известно, что таковое сокращение не коснулось солдат Седьмой. Возможно, стоит рассмотреть более равномерный способ распределения? Так тяжело видеть, насколько исхудали детки.
— Мясца на них мало осталось, да? — Сон побагровел от едва сдерживаемого гнева. — Если между тобой и титтанцами не будет хорошо накормленных солдат, желудок твой очень скоро будет болтаться где-то на уровне коленей.
— Убрать их отсюда, — сказал Колтейн.
Второй аристократ откашлялся:
— Хотя Нэттпара говорит от имени большинства в Совете, его взгляды не получили единодушной поддержки. — Не обращая внимания на яростный взгляд, которым его пронзил спутник, старик продолжил: — Я пришёл сюда из любопытства, не более того. Например, повозки с ранеными — похоже, у нас намного больше пострадавших, чем я думал: все повозки набиты под завязку, а их ведь триста пятьдесят. Два дня назад мы везли семьсот солдат в ста семидесяти пяти повозках. С тех пор произошли две небольшие стычки, но у нас оказалось вдвое больше повозок с ранеными. Более того, сапёры вьются вокруг них и отгоняют всех остальных, вплоть до того, что не пускают к повозкам костоправов. Что именно здесь планируется?