Врата Мертвого Дома

Эриксон Стивен

Перед её лицом возникло вино в бокале с отломанной ножкой. Наваль улыбался.

— Это тебя укрепит, о нежная дева. Мягкие волны унесут сознание прочь от страданий, в куда более мирные воды жизни. Пей, милая, пей. Я чрезвычайно пекусь о твоём здоровье.

Фелисин приняла бокал.

— Почему? — спросила она. — Почему ты обо мне так печёшься?

— Человек моего достатка многое может тебе предложить, дитя. Всё, что ты даруешь по доброй воле, будет мне наградой. И знай, я весьма нежен.

Фелисин пригубила терпкое,

прохладное вино.

— В самом деле?

Наваль торжественно кивнул, его глазки заблестели в складках пухлой плоти.

— Даю слово.

Худ свидетель, это не худший вариант. Богатство, все удобства, покой и любые капризы. Дурханг и вино. Мягкие подушки…

— Я чувствую в тебе мудрость, милая, — проворковал Наваль, — и не буду настаивать. Лучше, чтобы ты сама выбрала верный Путь.

Слуги расстелили на земле одеяла. Один из мертвецов раздул походную печь, при этом обрывки рукава его рубахи вспыхнули и задымились, но все сделали вид, будто не заметили этого.

Вокруг быстро сгущалась тьма. Наваль приказал зажечь фонари и водрузить их на шесты по периметру вокруг лагеря. Один из трупов стоял за плечом у Фелисин и после каждого глотка заново наполнял бокал. Плоть мертвеца казалась погрызенной. Блёклые запястья покрывали маленькие бескровные ранки. У него выпали все зубы.

Фелисин взглянула на него, постаравшись не отшатнуться.

— А как ты умер? — язвительно поинтересовалась она.

— Ужасно.

— Но как именно?

— Мне запрещено рассказывать. Я умер ужасно, смертью, достойной кошмаров самого Худа. Она была долгой, но быстрой, вечность, пролетевшая в один миг. Я был удивлён, но знал. Малая боль, но великая боль, текучая тьма, но ослепительная…

— Ясно. Теперь я понимаю, что имел в виду твой хозяин.

— Ты поймёшь.

— Не увлекайся, девочка, — окликнул Кальп, сидевший у походной печи. — Лучше сохранить ясную голову.

— Зачем? Она мне пока ничем не помогла, не так ли? — Из чувства противоречия Фелисин залпом осушила бокал и подняла, чтобы слуга его наполнил. Голова кружилась, руки и ноги стали ватными. Слуга расплескал вино по её запястью.

Наваль вернулся в своё широкое мягкое кресло и наблюдал за тремя гостями с довольной улыбкой на устах.

— Компания смертных — это так прекрасно! — повизгивал он. — Я так счастлив, просто купаюсь в земном. Скажите, куда же вы направляетесь? Что толкнуло вас на столь опасный поход? Восстание? Оно и вправду стало столь кровавым, как мне рассказывали? Такая несправедливость, увы, всегда воздаётся сторицей. Боюсь, этого урока они не выучили.

— Мы идём в никуда, — сообщила Фелисин.

— Тогда, быть может, мне удастся уговорить вас сменить место назначения?

— А ты предлагаешь защиту? — спросила она. — Насколько надёжную? Что будет, если мы столкнёмся с разбойниками или кем похуже?

— Тебе ничего не грозит, милая.

Человек, который торгует магией, имеет много средств для защиты своей плоти. Не раз во время странствий мне приходилось отделываться от подлецов и глупцов. Иногда ко мне привязывались, но все отступали, когда я даровал им мудрость. Милая, ты умопомрачительна — такая гладкая, загорелая кожа… бальзам для моих очей.

— Что же скажет твоя жена? — проворковала Фелисин.

— Увы, я вдовец. Моя благоверная прошла во Врата Клобука почти год назад. Не без приятствия скажу, что жизнь она прожила полновесную и счастливую — это меня очень утешает. Ах, если бы только дух её мог восстать, чтобы уверить и успокоить тебя, милая.

Над жаровней зашипело мясо на вертелах.

— Маг, — проговорил Наваль, — ты открыл свой Путь. Скажи, что ты видишь? Неужели я дал тебе повод для недоверия?

— Нет, торговец, — ответил Кальп. — И я не вижу ничего подозрительного… но заклятья вокруг нас — Высшие чары. Я поражён.

— Для самозащиты — лишь самое лучшее.

Земля вдруг задрожала, и что-то огромное, поросшее бурым мехом, вломилось в сферу напротив Фелисин. Плечо зверя было почти три сажени в высоту. В следующий миг создание зарычало и отступило.

— Звери! Они заполонили эту пустыню! Но не бойтесь — никто не сумеет одолеть мою защиту. Я призываю к спокойствию.

Покой, я очень спокойна. Мы наконец в безопасности. Ничто не сможет добраться до нас…

Когти длиной в палец прорвали полосы в мерцающей стенке сферы, яростный рёв потряс воздух.

Наваль вдруг с удивительным проворством вскочил.

— Прочь, проклятый! Вон отсюда! Давайте по одному!

Фелисин заморгала. Давайте по одному?

Сфера замерцала сильнее там, где зарастали рваные дыры. Чудовище с другой стороны снова заревело, на этот раз явно от разочарования. Когти снова разорвали стену, но раны сходились на ней практически мгновенно. Тяжёлое тело ударилось о магический барьер, отступило, попробовало снова.

— Мы в безопасности! — закричал Наваль, лицо его потемнело от ярости. — Он не преуспеет, сколь бы ни упрямился! Но как же мы будем спать под такой шум?

Кальп двинулся к торговцу, который невольно отступил на шаг. Маг обернулся к настойчивому зверю за стеной.

— Это одиночник, — проговорил он. — Очень сильный…

Для Фелисин всё, что произошло потом, слилось в один сплошной, почти изящный поток. Как только Кальп повернулся спиной к торговцу, Наваль будто расплылся под шелками, его кожа потемнела, превратилась в блестящий мех. Пряный запах хлынул горячим потоком и одолел цитрусовые духи. Из шёлка нарастающим потоком хлынули крысы.

Геборик закричал, но было уже поздно.

Крысы набросились на Кальпа, окутали его бурлящим плащом, их было даже не десятки — сотни.