Врата Птолемея
Шрифт:
Китти немного помолчала.
— Так значит, Мейкпис берет верх?
— Он, похоже, думает, что да, — насупился волшебник. — Этот человек совершенно не в себе. Просто не представляю, как он намеревается править империей без правящего класса.
Китти фыркнула.
— Посмотрим правде в глаза: ваш правящий класс не безупречен. Возможно, Мейкпис окажется поприличнее.
— Не будьте дурой! — Мэндрейк потемнел лицом. — Вы представления не имеете, насколько… — Он сделал усилие и взял себя в руки. — Извините. Вы в этом не виноваты. Мне вообще не следовало
— Вот именно. — Китти огляделась. — Но сейчас мне особенно не нравится то, что я не понимаю, зачем вас и меня притащили сюда.
— Я тоже. Но почему-то нас выделили из общего числа.
Китти всмотрелась в человека, расхаживавшего вдоль стола Совета. Тот явно нервничал: беспрестанно посматривал на часы и оглядывался на двустворчатые двери.
— Он не выглядит особо расторопным, — шепнула она. — А вы не можете призвать демона и вытащить нас отсюда?
Мэндрейк застонал.
— Все мои рабы отосланы с поручением. Если бы я мог добраться до пентакля, я бы без труда призвал их сюда, но без пентакля, да ещё со связанными пальцами, я беспомощен. У меня под рукой нет даже самого завалящего беса.
— Растяпа! — бросила Китти. — А ещё волшебник называется!
Мэндрейк набычился.
— Дайте мне время! Мои демоны могущественны, в особенности Кормокодран. Если повезёт, у меня будет шанс…
И тут двери в конце зала распахнулись. Человек у стола развернулся в ту сторону. Китти с Мэндрейком вытянули шеи.
В зал вступила небольшая процессия.
Первые несколько лиц Китти были незнакомы. Невысокий человечек с круглыми, влажными глазами, тощий и кривенький, как зимняя веточка; несколько неопрятная женщина с тусклым лицом; джентльмен средних лет с бледной, блестящей кожей и выпяченными губами. Следом подпрыгивающей походкой шёл молодой человек, худощавый, с напомаженными рыжими волосами и в очках, сидящих на курносом носике. Эти четверо распространяли вокруг себя атмосферу еле сдерживаемого возбуждения: они болтали, ухмылялись и нервно озирались вокруг.
Кривоногий человек у стола торопливо присоединился к ним.
— Наконец-то! — сказал он. — Где Квентин?
— Здесь, друзья мои!
И в распахнутую дверь вошёл Квентин Мейкпис. Полы изумрудного сюртука развевались, грудь была выпячена, как у индюка. Он поводил плечами и развязно размахивал руками на ходу. Широким шагом он миновал своих сообщников, смачно хлопнул по спине рыжеволосого, потрепал по волосам женщину и подмигнул остальным. Он направлялся прямиком к столу, по-хозяйски оглядывая зал. Заметив сидящих у стены Китти и Мэндрейка, он помахал им пухлой ручкой.
Подойдя к столу Совета, Мейкпис выбрал себе самое большое кресло — золотой трон с вычурной резьбой. Он уселся, закинув ногу на ногу и картинным жестом вытянул из кармана огромную сигару. Щелчок пальцами — и кончик сигары вспыхнул и затлел. Квентин Мейкпис взял сигару в зубы и с наслаждением затянулся.
Китти услышала, как сидевший рядом Мэндрейк гневно ахнул. Сама она в происходящем
Мейкпис сделал широкий жест сигарой.
— Клайв, Руфус, не будете ли вы так добры привести сюда наших друзей?
Рыжеволосый, в сопровождении толстогубого джентльмена, подошёл к Мэндрейку и Китти. Пленников грубо и бесцеремонно вздернули на ноги. Китти обратила внимание, что на Мэндрейка оба заговорщика смотрят злорадно и с ненавистью. Тот, что был постарше, оттопырил влажную губу, подступил вплотную и отвесил Мэндрейку увесистую пощёчину.
— Это тебе за Лавлейса, — сказал он, потирая Руку.
Мэндрейк криво усмехнулся.
— Да, вот мокрой рыбой меня ещё никогда не били.
— Я слышал, вы меня разыскивали, Мэндрейк? — осведомился рыжеволосый. — Ну-с, и что же вы теперь будете со мной делать?
С золотого кресла донесся медоточивый голос:
— Спокойно, ребятки, спокойно! Джон — наш гость. Я к нему привязан! Я сказал, приведите их сюда.
Китти ухватили за плечо и вместе с Мэндрейком вытолкнули на ковер перед столом.
Прочие заговорщики расселись. Все они смотрели враждебно.
— Что они тут делают, Квентин? — осведомилась женщина с унылым лицом. — Наступил решающий момент…
— Убейте этого Мэндрейка, и дело с концом, — сказал волшебник с рыбьим лицом.
Мейкпис снова затянулся сигарой. Его маленькие глазки весело искрились.
— Вы слишком торопитесь, Руфус. И вы тоже, Бесс. Да, действительно, Джон пока что не один из нас, но я всерьёз надеюсь, что он к нам присоединится. Мы ведь с ним давние союзники.
Китти искоса бросила взгляд на молодого волшебника. Его щека, на которую пришлась пощёчина, была пунцовой. Он ничего не сказал в ответ.
— Некогда нам тут в игры играть! — прогнусавил коротышка с большими влажными глазами. — Нужно вооружиться той силой, которую вы обещали!
Он посмотрел на стол, провел пальцами по столешнице — жест вышел одновременно алчным и боязливым. Китти этот человечишка казался слабым и трусливым, да ещё и злобным от сознания собственной трусости. И судя по всему, остальные заговорщики ничем от него не отличались — за исключением Мейкписа, который исходил самодовольством, восседая на своем золотом троне. Драматург уронил на персидский ковер столбик пепла с сигары.
— Это не игры, дорогой мой Уизерс, — с улыбкой ответил он. — Я абсолютно серьёзен, могу вас заверить. Шпионы Деверокса давно уже докладывали, что из всех волшебников наш Джон наиболее популярен среди простолюдинов. Он может стать свежим, привлекательным лицом нашего нового Совета — уж разумеется, куда более привлекательным, чем любой из вас.
Заговорщикам это не понравилось — Мейкпис только ухмыльнулся.
— Кроме того, у него в избытке и дарования, и тщеславия. У меня такое ощущение, что он давно уже мечтал о возможности выгнать Деверокса взашей и начать все заново… Не правда ли, Джон?