Врата рая
Шрифт:
Она повернулась к Эмили:
— Ой, как ты здорово выглядишь!
— Спасибо. Я не знала, что ты здесь.
— Я заглянула ненадолго. — Рита посмотрела на часы, поднялась и распрощалась.
Эмили села в освободившееся кресло.
— О чем шла речь?
— Рита решила, что неплохо бы мне взять партнера.
Пожалуй, толковая идея.
— И что?
— Мне бы этого не хотелось.
Эмили кивнула.
— Мне кажется, Рита несколько склонна к панике, но она собрана, знает дело и с ответственностью относится к ученикам. Она бы вполне справилась.
Бабуля тяжело вздохнула.
— Ты, наверно,
— Но Академия — все равно, что твое дитя, которое не хочется от себя отпускать?
— Да вроде того. — Бабуля хохотнула. — Вот если бы ты заинтересовалась...
— Я? — Теперь была очередь Эмили смеяться. — С чего вдруг такое ко мне доверие?
Старушка потянулась за пачкой бумаг на кофейном столике.
— До того как пришла Рита, я читала твое резюме. Хватило недели, чтобы ты доказала: не обязательно уметь готовить, чтобы эффективно управлять кулинарной школой.
Ничего особенного Эмили не совершила, просто собрала данные из разных записей и докладных, которые просматривала на неделе, и кое-что обобщила. Число учащихся обычно подходило к сотне, но в последнее время упало почти на сорок процентов.
Бабуля постучала пальцем по бумаге.
— Одно это объявление в «Таймс» дало нам восемь новых учениц на осенний курс, а прошло всего два дня.
Эмили небрежно махнула рукой.
— Я же специалист по рекламе, бабуля. А это значит, что я неплохо разбираюсь в том, как привлечь внимание людей. Если бы тебе были по карману объявления по радио, думаю, можно бы принимать вдвое больше учащихся.
— И сколько это стоит?
Эмили пожала плечами.
— Некоторое представление у меня есть, я уточню и скажу тебе. Но предупреждаю сразу: радиопередачи бывают и очень дороги. Лучше, наверно, подождать и посмотреть, сколько найдется желающих на осень. Если объявление в печати даст еще студентов, может быть, мы покроем расход для рекламы весеннего семестра.
— Будем об этом помнить.
Эмили попыталась изобразить строгость.
— Тебе следовало отойти от дел уже давно.
Бабушка умела хмуриться не хуже.
— Я меньше занимаюсь учебной работой, чем раньше.
— Администрация — это сама по себе работа с полной загрузкой. — А восемьдесят — это более, чем пенсионный возраст, пусть даже бабушкина энергия и заслуживает всяческого восхищения. — Наверно, все-таки следовало бы подумать, как нанять еще одного преподавателя, или в самом деле взять партнера.
Бабушка гордо скрестила на груди руки.
— Не понимаю, с чего это вдруг всем чудится, будто я стала беспомощной.
— Ты не станешь беспомощной, как бы ни была стара. — Эмили засмеялась, хотя разговор шел серьезный. Она поднялась, подошла поближе и присела перед бабушкой на корточки. — Я люблю тебя, бабуля, и хочу, чтобы ты получала от жизни удовольствие. Устрой себе каникулы. Путешествуй. Просто обеспечь себе побольше свободы — деловой партнер даст тебе хотя бы такую возможность. Подумай об этом…
— Ты — единственный партнер, моя сладкая, о каком я согласна думать. А ты не хочешь. Это тебе надо подумать, не мне.
Эмили встала и провела по платью ладонями, разглаживая.
— Надо идти, а то опоздаю. Где Сьюзет? — В самом деле, куда запропастилась сиделка?
— Не надейтесь, молодая леди, что наш разговор окончен.
— Да, мэм.
— Я отправила
В этот момент тихий стук в дверь возвестил о возвращении Сьюзет.
— Я оставила номер Дрю у телефона, это его мобильник, — сказала Эмили сиделке. — В случае чего, сразу звоните.
— Убирайся, — погнала ее бабуля, — у нас все будет в порядке.
У двери Эмили все же задержалась. Всю неделю было тихо, но она все равно волновалась, тем более, что бабушка вернулась домой. Расследование пожаров до сих пор ничего не дало. Хорошо, хоть полиция посылала сюда лишний раз патрульных.
— Не позволяйте ей отговорить вас от звонка, если будет надо, — сказала она Сьюзет, и вновь взглянула на бабушку: — Я звякну позже.
— Не вздумай, — сурово запретила бабуля.
— Не волнуйтесь, — заверила Сьюзет, — все наши планируемые подвиги — это поиграть в «слова» и посмотреть телевизор.
Эмили открыла дверь и вышла в душную послеполуденную жару. Легкий ветерок шевелил листья шелковицы: верный знак, что жарища подходит к концу.
Эмили пошла к машине.
Дрю догадывался, что свадьба Кэйла и Аманды скромной не будет, но не мог не восхищаться, насколько новоприобретенная сноха оказалась внимательной к мелочам. И потом: устроить все это, да в таком грандиозном масштабе, всего за три месяца! Отец невесты, Лоренс Хэйз, не пожалел денежек для свадьбы единственной дочери. Не менее четырехсот гостей наслаждались самыми тонкими блюдами, приготовленными лучшими поварами города. Шампанское лилось щедрой струей из искусно украшенного хрустального фонтана. Говорили, что в фонтане плещется ни что иное, как знаменитое «Дон Периньон». Впрочем, Дрю к шампанскому не притронулся.
— Хорошо тебе? — шепнул он на ухо Эмили, когда они покачивались в ритме старой любовной песни.
— Умм, — промычала она. — Лучше не бывает. Только мои ноги недовольны.
Он слегка отстранился, чтобы глянуть на ее ноги.
— Новые туфли, — объяснила она.
— Может, посидим и подышим воздухом?
Держа руку у нее на спине, Дрю вывел ее из толпы, заполнившей танцевальный зал. Музыка сменилась, стала живой, синкопированной.
Ночной воздух был теплым, насыщенным резким запахом моря и густым ароматом роз. Они молча прошли по плоским камням до знаменитого розария и дальше, туда, где стояла беседка из камня и витого железа. Эмили уселась на нижнюю ступеньку и похлопала рядом с собой. Но Дрю опустился на камни позади и привлек ее к себе.
— Говорил ли я тебе, как ты прекрасна? — прошептал он ей в ухо, нагнувшись вперед.
Она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него.
— Конечно, говорил. — Глаза у нее насмешливо сверкнули. — Всякий раз, когда я пыталась тебя расспрашивать про мальчишник.
Дрю усмехнулся.
— Это называется сменить тему.
Эмили приподняла брови.
— Скорее, избегать темы. Так были там голые женщины?
Он не скажет ей, что их было множество, обнаженных в разной степени. Правда, только на сцене. Мальчишники, проводимые «У Лулы», вошли в традицию. На этих мероприятиях могло быть шумновато, но дальше малопристойных реплик дело не доходило.