Врата судьбы
Шрифт:
— Именинные альбомы — да, помню. У моей бабушки был именинный альбом. Людей заставляли в нем расписываться. У нас есть и — открытки на день рожденья, но в наши дни их почти не покупают. Все больше валентинки и, конечно, рождественские открытки.
— Возможно, у вас есть старые альбомы. Людям сейчас они не нужны, а меня они интересуют. Я собираю разные образцы.
— Да, сейчас все что-нибудь собирают, — сказал Дарренс. — Иногда очень странные вещи. Хотя, не думаю, чтобы у меня нашелся такой же старый, как ваш. Но я посмотрю.
Он зашел за прилавок и открыл ящик комода у стены.
— Чего
— Никто, значит, не приходит и не говорит: «Здесь выходила замуж моя бабушка. Не найдется ли у вас фотографий с ее свадьбы?»
— Не помню, чтобы меня когда-нибудь об этом спрашивали, — сказал Дарренс. — И все же иногда интересуются самыми необычными вещами. Бывает, зайдет кто-нибудь спросить, не сохранился ли негатив ребенка. Вы же знаете матерей, они любят младенческие фотографии своих детей. Хотя большинство фотографий — просто ужас. Время от времени заходит полиция, когда хотят кого-то опознать. Если кто-то жил здесь ребенком, они хотят иметь представление, как он выглядит, точнее, выглядел, тот ли этот, кого они сейчас ищут за убийство или мошенничество. Хоть какой-то интерес, — довольно улыбнулся Дарренс.
— Вы, я вижу, интересуетесь преступлениями, — сказала Таппенс.
— Ну, знаете, каждый день читаешь о таких вещах: почему этот человек мог убить свою жену полгода назад и все такое прочее. Все-таки интересно, правда? Одни люди говорят, что она еще жива, другие — что он закопал ее где-нибудь так, что никто не может найти. Такие вот вещи. Ну, его фотография вполне может оказаться полезной.
— Да, — согласилась Таппенс. Она установила хорошие отношения с мистером Дарренсом, но пока это не принесло никакой пользы.
— Вряд ли у вас найдутся фотографии девушки — кажется, ее звали Мэри Джордан или что-то вроде этого Она жила здесь очень давно, лет наверное, шестьдесят назад. И умерла здесь.
— Меня тогда еще не было, — сказал мистер Дарренс. — У отца сохранилось много вещей, он, знаете ли, ничего не выбрасывал. Помнил всех, кого знал, особенно если с ними была связана какая-нибудь история. Мэри Джордан. Что-то как будто вспоминается. Что-то, связанное с флотом, да? С подводной лодкой? Поговаривали, что она была шпионкой. Она была наполовину иностранка. Мать ее была русская или немка — а может, и японка, раз уж на то пошло.
— Да. У вас не найдется ее фотографий?
— Вряд ли. Я поищу, когда у меня выдастся свободная минутка. Если найду, сообщу вам. Вы, случайно, не писательница? — с надеждой спросил он.
— Ну, — проговорила Таппенс, — это не мое основное занятие, но я подумываю написать небольшую книжку. Знаете, воспоминания, начиная от событий чуть ли не столетней давности до сегодняшнего дня. Всякие любопытные происшествия, включая преступления и приключения. А старые фотографии всегда очень интересны и послужат отличными иллюстрациями.
— Ну что ж, постараюсь помочь вам. Должно получиться увлекательно. Да и писать, наверное, интересно.
— Здесь жили такие люди по фамилии Паркинсон, — сказала Таппенс. —
— А, вы из дома, что на холме, да? «Лавры» или «Катманду» — не помню, как он назывался в последний раз. Но когда-то его называли «Ласточкино гнездо», верно? Не знаю, почему.
— Наверное, на крыше гнездились ласточки, — предположила Таппенс. — Они и сейчас там есть.
— Да, наверное. Но все равно, странное название для дома.
Таппенс, решив, что отношения налажены, хотя и не рассчитывая на какой — либо результат, купила несколько открыток и немного писчей бумаги, попрощалась с мистером Дарренсом, вернулась к дому, прошла по дорожке, затем, не дойдя до дома, остановилась и, свернув на боковую тропинку, направилась вокруг дома к КК. Вдруг она остановилась, потом шагнула вперед. У двери как будто лежала груда одежды. Что-то, что они вытащили из Матильды и толком не разглядели, — подумала Таппенс.
Она ускорила шаг, почти добежала до дверей — и внезапно остановилась. Это была не груда старой одежды. Одежда была, впрочем, старой, как и человек, который ее носил. Таппенс наклонилась, затем снова распрямилась и оперлась на дверную притолоку.
— Айзек! — произнесла она. — Айзек. Бедный старый Айзек. Кажется — о, кажется, он мертв.
Кто-то шел к ней по тропинке из дома, и она, шагнув вперед, позвала:
— О, Элберт. Произошла ужасная вещь. Айзек, старый Айзек. Он здесь лежит, он мертв, и, похоже — похоже, его кто-то убил.
Глава 7
Дознание
Было выслушано медицинское заключение. Двое прохожих, проходивших мимо ворот, дали показания. Расспросили его родных о состоянии его здоровья. Люди, которые могли питать к нему вражду (один — два подростка, которых он гонял из садов), были призваны помочь полиции и заявили о своей невиновности. Вызвали и людей, у которых он работал, включая его последних работодателей, миссис Пруденс Бересфорд и ее супруга, мистера Томаса Бересфорда. Таким образом были выслушаны все и вынесен вердикт: предумышленное убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами.
На улице, проходя мимо столпившихся у входа людей, Томми обнял Таппенс за талию.
— Ты отлично показала себя, Таппенс, — сказал он, когда они проходили через калитку в сад. — Просто замечательно. Гораздо лучше других. Ты говорила отчетливо, и тебя было хорошо слышно. Мне показалось, что коронер остался доволен тобой.
— Я не хочу, чтобы мной оставались довольны, — сказала Таппенс. — Мне не нравится, что старого Айзека ударили по голове и убили.
— Видимо, кто-то таил на него злобу, — предположил Томми.
— Но почему?
— Откуда мне знать.
— Да, — проговорила Таппенс, — я тоже не знаю. Но я думаю: не связано ли это с нами?
— Ты имеешь в виду — что ты имеешь в виду, Таппенс?
— Ты же знаешь, что я имею в виду, — ответила Таппенс. — Это место, наш дом. Наш чудесный новый дом, с садом, со всем необходимым. Мы думали, что это место — как раз для нас, но, похоже, ошиблись.
— Я по-прежнему так думаю, — сказал Томми.
— Да, — сказала Таппенс, — ты лучше меня умеешь надеяться. Меня не покидает ощущение, что здесь что-то не так. Что-то тянется из прошлого.