Врата судьбы
Шрифт:
— Эти улики, — сказал Эндрю. — По ним можно придумать историю — написать книгу…
— Слишком много имен, получится слишком сложно, — заявила Дебора. — Кто будет читать такую книгу?
— Что только люди не читают, — возразил Томми. — И с удовольствием.
Томми и Таппенс переглянулись.
— Завтра нужно достать краски, — решил Эндрю. — Элберт достанет и поможет мне. Мы напишем на воротах новое название.
— Чтобы ласточки знали, что они могут вернуться летом, — сказала Дженет и взглянула на свою мать.
— Неплохая
Глава 17
Заключительные слова: обед у мистера Робинсона
— Все было просто чудесно, — сказала Таппенс, оглядывая сидевших за столом людей.
Они ушли из гостиной и устроились в библиотеке с кофе.
Мистер Робинсон, такой же желтый и еще более крупный, чем его представляла себе Таппенс, улыбался из-за большого красивого кофейника времен Георга II. Рядом с ним сидел мистер Криспин теперь, похоже, откликающийся на фамилию Хоршем. Полковник Пайкэвей уселся рядом с Томми, который немного смутившись, предложил ему сигарету.
Полковник Пайкэвей произнес с удивленной миной на лице:
— Я НИКОГДА не курю ПОСЛЕ обеда.
Мисс Коллодон, показавшаяся Таппенс весьма неожиданной особой, сказала:
— Вот как, полковник Пайкэвей? Любопытно. — Она повернулась к Таппенс. — Ваш пес прекрасно умеет себя вести, — миссис Бересфорд.
Ганнибал, лежащий под столом и устроивший голову на ногах Таппенс, взглянул на нее, напустив на себя самый ангельский вид, и осторожно взмахнул хвостом.
— А мне сказали, что он — очень СВИРЕПЫЙ пес, — произнес мистер Робинсон, бросив Таппенс лукавый взгляд.
— Вы бы видели его в деле, — сказал мистер Криспин, он же Хоршем.
— Когда его приглашают на обед, он ведет себя соответственно, — пояснила Таппенс. — Он обожает это: еще бы, престижный пес, вхож в высшее общество. — Она повернулась к мистеру Робинсону. — Я вам очень благодарна за то, что вы его пригласили и приготовили ему тарелку печенки. Он обожает печенку.
— Все собаки любят печенку, — сказал мистер Робинсон. — Мне сообщили, — он взглянул на Криспина — Хоршема, — что если я пожелаю навестить мистера и миссис Бересфорд в их доме, меня могут разорвать на части.
— Ганнибал чрезвычайно серьезно относится к своим обязанностям, — подтвердил мистер Криспин. — Он — отлично выдрессированный сторожевой пес и всегда помнит об этом.
— Вы, как офицер безопасности, разумеется, разделяете подобное его отношение, — сказал мистер Робинсон.
Его глаза весело блеснули.
— Вы и ваш муж отлично показали себя, миссис Бересфорд. Мы вам очень обязаны. По словам полковника Пайкэвея, инициатива в этом деле принадлежала вам.
— Так уж получилось, — Таппенс смутилась. — Мне — ну — стало любопытно. Мне захотелось узнать кое-что…
— Да, я так и понял. А теперь, видимо, вам не менее интересно узнать подоплеку
Таппенс смутилась еще больше, ее речь стала сбивчивой
— О — разумеется — я имею в виду — я понимаю, что это секрет — никто не должен знать — и нам не надо задавать вопросы, вы не сможете на них ответить. Я прекрасно это понимаю.
— Напротив, это я хочу задать вам вопрос, и буду чрезвычайно благодарен, если получу на него ответ.
Таппенс уставилась на него, широко открыв глаза.
— Даже не могу представить… — Она умолкла.
— Ваш муж сказал мне, что у вас есть список. Он не стал вдаваться в подробности, и справедливо: список — ВАШ секрет. Но я тоже страдаю любопытством.
Его глаза снова блеснули. Таппенс вдруг поняла, насколько симпатичен ей мистер Робинсон.
Несколько секунд она молчала, затем кашлянула и полезла в сумочку.
— Он ужасно глупый, — сказала она, — даже более того — безумный.
Ответ мистера Робинсона оказался неожиданным. — «Безумен, безумен, безумен весь мир». Так пел Ханс Закс, сидя под бузиной в «Майстерзингере» — моей любимой опере. Как он был прав!
Он взял у нее листок.
— Можете прочесть вслух, если хотите, — разрешила Таппенс, я не возражаю.
Мистер Робинсон взглянул на него и передал Криспину.
— Энгус, у тебя голос чище.
Мистер Криспин взял у него лист и выразительно прочел приятным тенором:
«Черная стрела»
Александр Паркинсон
«Мэри Джордан умерла не своей смертью»
Фарфоровые викторианские табуретки «Оксфорд и Кэмбридж».
Грин-эн-ло.
КК
Живот Матильды Каин и
Авель Вернаялюбовь».
Он умолк и взглянул на хозяина дома, который повернулся к Таппенс.
— Дорогая моя, — сказал мистер Робинсон, — позвольте поздравить вас. У вас совершенно оригинальное мышление. Просто невообразимо, как вы могли с помощью этих улик прийти к правильным выводам.
— Томми очень мне помог, — сказала Таппенс.
— Под твоим давлением, — добавил Томми.
— Он провел превосходные исследования, — подтвердил полковник Пайкэвей.
— Данные переписи пришлись очень кстати.
— Вы — одаренная пара, — заявил мистер Робинсон. Он снова взглянул на Таппенс и улыбнулся. — Вы не проявили чрезмерного любопытства, и все же я полагаю, что вам интересно узнать подоплеку дела?
— О! — воскликнула Таппенс. — Неужели вы что-то нам расскажете? Потрясающе!
— Как вы уже догадались, некоторые события ведут начало от Паркинсонов, — сказал мистер Робинсон. — Другими словами, из дальнего прошлого. Моя прабабушка, кстати, из этой семьи, и кое-что я узнал от нее.
Девушка, известная под именем Мэри Джордан, работала на нас. Она имела связи во флоте — ее мать была австрийка, и она свободно говорила по-немецки.