Врата трех миров (Сказания трех миров - 4)

Ирвин Ян

–  Нет, Иггур, - мягко возразил Шанд. Сам он уже отказался от этой надежды и не мог вынести, чтобы она вновь ожила.
– Нет абсолютно никаких шансов.
– И в комнате опять воцарилась тишина.

В ту ночь Карана и Лиан сидели у камина, после того как все остальные пошли спать. Карана сделала глубокий вдох.

–  Лиан...
– начала она.

–  Знаешь, - перебил ее Лиан, возвращаясь к теме, которая так часто его беспокоила, - когда-то я думал, что мне известно все обо всем на свете, ведь все было так ясно, когда я был молод.

–  Ты еще молод - тебе всего тридцать.

–

 А ощущаю я себя, словно стал лет на двадцать старше после того, как встретил тебя. О, я хотел сказать - после того, как стал летописцем. Ты представить себе не можешь, как это меня изменило! Почти сразу же я превратился из нищего, гонимого мальчишки в человека, на которого люди смотрят с почтением. Это изменило всю мою жизнь! У меня появилось свое место в жизни, меня уважали. А теперь, если я пойду в какой-либо колледж, то буду чувствовать себя так, словно вторгся в чужие владения. Все в прошлом.

Карана ощутила ненависть к Вистану.

–  Ты сглупил, но ты не заслуживаешь того, что сделал с тобой Вистан. Ты стал жертвой злобного старика, который ненавидит дзаинян.

–  Я спровоцировал Мендарка, он сжег библиотеку, и в результате этого пожара погибло много узников.

–  Нет, ты ошибаешься! Ты подтолкнул его, да, но это он принял решение.

–  Я несу ответственность за смерть Рулька. Я никогда себе этого не прощу.

–  И это не твоя вина! Ты пытался спасти мне жизнь. Это Тензор убил Рулька, а не ты.

–  О, как я наслаждался своей властью над Тензором! Я заслужил того, чтобы меня лишили звания мастера.

–  Если бы наказали всех, кто упивается своей властью над кем-либо, очень немногим на Сантенаре удалось бы избежать кары. Ходили даже анекдоты о мастерах, неразборчивых в средствах.

–  Да, верно, - вспомнил Лиан.
– Я сам их рассказывал. Был Джиссини Ренегат, Релч Плагиатор, Мара Мошенница - ну и лгунья она была! Никого из них никогда не наказывали.

–  Включая Вистана, который втравил тебя в эту историю с Зеркалом, чтобы избавиться от тебя. Омерзительный старый лицемер! Он заполучил для своей Школы твое Великое Сказание, прежде чем вышвырнуть тебя вон.

Лиан был доволен, что его так яростно защищают, хотя и не вполне успокоился.

–  Но я наделал столько глупостей! Я так хочу, чтобы мне вернули звание мастера, - больше всего на свете!

Карана взяла его за руку:

–  Я уверена, что вернут. А теперь, Лиан...

–  А я не уверен!
– отрезал он.

Карана поерзала в кресле. Ей нужно было сказать Лиану нечто важное, но она с трудом подыскивала слова. Да еще он сбивал ее своей болтовней.

–  Лиан...

–  Как ужасен этот мир!
– продолжал он сетовать.
– Только вспомни последние два года. Вспомни Предания! Жизнь - это лотерея. И выживает вовсе не сильнейший - иначе все мы ишачили бы на каронов до конца времен. Выживает тот, кому больше всех повезло. И одна песчинка может перевесить.

–  Предполагается, что это должно меня утешить?
– резко спросила Карана.
– А насчет нашего общего будущего? И насчет будущего наших детей?

–  Детей?
– повторил он мечтательно.
– У троекровниц не может быть детей.

Однако

что-то в ее тоне насторожило Лиана, и он взглянул на Карану. Ее красивые глаза цвета малахита сияли, щеки были мокрыми от слез. Она протянула Лиану руку, и он прижал Карану к себе.

–  То ли это мои травмы, то ли хракс, а скорее всего - дар Рулька, но что-то изменилось. Я беременна!

ЭПИЛОГ

Оплакиваю тот прискорбный миг,

Когда - о ужас!
– мы низверглись вниз

И рай утратили...

Мильтон. Потерянный рай

Магрета утратила волю к жизни. Неделями она лежала в глубокой депрессии, не в силах вымолвить ни слова. Потом как-то утром у нее сами собой пробудились чувства, и она открыла глаза. Ее бабушка сидела у постели, созерцая маленькое красное солнце Аркана, повисшее над горными пиками, такими же зазубренными и непривлекательными, как отбитое горлышко черной стеклянной бутылки. Огромная оранжевая луна опустилась в небе так низко, что Магрета почти физически ощущала ее вес. Девушку опустошила потеря Рулька. Потом летаргия уступила место приступу ярости и иррациональному стремлению отомстить за его смерть. Но она была бессильна что-либо предпринять. Врата больше не открывались.

–  Магрета!
– Ялкара оказалась возле нее.

Магрета открыла рот, но издала лишь какой-то писк. Она почти разучилась говорить.

–  Я так тоскую по Рульку, - с трудом прошептала она.

–  Мне бесконечно жаль его и тебя!
– Ялкара отвела ей волосы со лба. Если бы я могла тебе помочь! Но я не могу.

–  Если бы существовал способ вернуть его обратно, я бы вытащила его из могилы. Я бы сделала что угодно!

–  Его не вернуть, Магрета.

–  Тогда я посвящу свою жизнь мщению, выполняя его клятву. Чего бы мне это ни стоило!

–  Это бессмысленно. Тензор мертв.

–  Но у феллемов теперь есть все, чего они желали.

–  Разве?
– спросила Ялкара.

Взяв Зеркало, она вызвала видение того кровавого ада, в который превратился Таллалам. Казалось, весь мир феллемов в огне. Вместо прекрасных лесов над выгоревшей землей возвышались черные пики скал, упирающихся в небо. Кругом только зола, огонь, кровь... Ялкара вскрикнула от горя, на этот звук прибежало несколько каронов. Все они смотрели в Зеркало на руины того, что когда-то, прежде чем вышвырнули в бездну мариемов, было их собственным миром.

–  Для них лучше было бы умереть, - прошептала Ялкара.
– Ты видишь, Рульк отомщен, и феллемы сделали это собственными руками.

–  Кривое Зеркало, - с горечью произнесла Магрета, но тем не менее ей пришлось отвернуться.
– Оно лжет!

–  Только не мне!

–  Я уверена, что феллемы это пережили.

–  Посмотри!
– воскликнула Ялкара и сунула Магрете Зеркало в лицо. Посмотри - и ты поймешь, что месть бессмысленна.

Изображение сменилось, потом еще раз, и наконец в Зеркале возник пейзаж. Это была полянка, усыпанная пеплом, в центре которой лежала кучка костей. Магрета точно знала, непонятно каким образом, что это кости Феламоры. И только тогда она заплакала о бабушке, с которой провела большую часть жизни и которую никогда не знала.