Врата трех миров

Ирвин Ян

– Ты идешь, Идлис? – спросила Йетча, с тоской оглянувшись на него. Эти последние несколько дней они постоянно были вместе.

– Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла, – успокоил ее Идлис, – но сначала я должен закончить тут одно дело.

Идлис взглянул на Карану, и на его лице появилось выражение, напоминающее нежность, – насколько позволяли его топорные черты.

«Если бы только Рульк прислушался, – размышлял он про себя. – Я его предупреждал: сказание Лиана было не басенками, а предсказанием. Но Рульк и слушать меня не захотел. А у Лиана

сказание вышло даже лучше, чем он сам ожидал. „Мы приходим из ничего – в ничто и вернемся“».

Идлис повернулся к Магрете.

– Я целитель, – напомнил он. Его низкий голос звучал сейчас очень мягко. – У меня долг перед Караной. Ты когда-то отказалась от моей помощи, – обратился он к девушке, имея в виду ужасные раны, которые она получила, когда задушила собаку Идлиса. – Ты позволишь мне помочь на этот раз?

– Буду весьма признательна, – прошептала Карана. Она больше не боялась его.

– Ей холодно, – сказал Идлис Магрете. – Принеси две жаровни, несколько одеял и горячее питье.

Пока Магрета выполняла его распоряжение, Идлис разрезал одежду Караны. Он вскрикнул при виде многочисленных шрамов и новых повреждений.

Прикрыв Карану одеялами, он ушел и вскоре вернулся с пурпурным пузырьком. Он вылил несколько капель этой жидкости на язык Каране.

– Тебе лучше?

– Немного, – шепотом ответила она. – Но теперь у меня так кружится голова!

Идлис ощупал тело девушки, но прикосновения его были бесконечно осторожными. Он взял ее за бедра и начал поворачивать то в одну, то в другую сторону, пытаясь поставить на место сломанные кости. Карана кричала.

Лицо Идлиса приняло серьезное выражение.

– Она не должна бы ничего чувствовать, – сказал он Магрете. – А дать ей более сильную дозу значило бы убить ее. Осталось лишь одно средство, но я боюсь прибегнуть к нему.

– Делай что угодно, – молила Карана, корчась от боли.

– Я говорю о храксе, наркотике, – сказал он ей. – Ты ведь уже пробовала его, не так ли?

– Дважды, – ответила девушка, содрогнувшись при воспоминаниях о сушеном фрукте гаршардов, который она случайно унесла из Каркарона. От него у нее были шизофренические кошмары. Но при одном лишь упоминании о храксе тело Караны напряглось – так она возжаждала вновь почувствовать те ощущения.

Идлис нахмурился:

– В таком состоянии он может либо убить тебя, либо навсегда тобой завладеть. – Он объяснил суть дела Магрете. – Хракс – опасный наркотик. Мы используем его, когда нам надо поработать всем вместе, с одним сознанием, чтобы чувствовать и контролировать. Он применялся и против тебя, когда прошлым летом ты сражалась со Второй Армией в Баннадоре.

Магрета очень хорошо помнила тот день и свое ощущение, что ей противостоит целое содружество чужих сознаний и общая воля большого числа людей.

– Но для нее, да и для тебя, Магрета, это самый опасный наркотик в том смысле, что у вас может возникнуть привыкание. Она попробовала его уже дважды. Еще один раз –

и я не поручусь, что у нее не появится зависимость. Есть у него и другие побочные действия, все зависит от того, кто его принимает. Кто знает, как он повлияет на троекровницу?

– Значит, он может ее убить? – Идлис кивнул:

– Может. Но ничто иное не избавит ее от боли.

– Карана, – сказала Магрета, обливая ее руку слезами, – тебе хорошо известно, что я холодная, бесчувственная женщина. Как я могу потребовать от тебя того, что не могу сделать сама? Но…

– Говори, что тебе надо, – резко произнесла Карана.

– Ты примешь хракс и дашь мне шанс восстановить равновесие? Я клянусь…

– Я… – начала Карана.

– Не торопись, – перебила Магрета. – Это может тебя убить.

– Или если у тебя появится зависимость и ты не сможешь раздобыть его, тебе самой захочется умереть, – добавил Идлис.

– Какая разница? – воскликнула Карана. – Я умираю! Если хракс – единственное средство, чтобы уменьшить боль, тогда дай мне его. Я должна помочь Магрете.

– Очень хорошо, – ответил Идлис. – Я начну с маленькой дозы. Не исключено, что обойдется вообще без последствий. – Он отрезал от сухого фрукта кусочек величиной с горошину и положил ей на язык.

Хракс напоминал чересчур засушенный абрикос.

– У меня горит во рту, – сказала Карана. Выдержав паузу, Идлис снова взялся за ее бедра и попытался поставить кости на место. Карана закричала.

Идлис взглянул на Магрету:

– Придется увеличить дозу.

Каране пришлось принять еще одну дозу, а потом третью, прежде чем Идлису удалось выправить кости таза. После этого он выправил девушке ноги, и вдруг лицо ее стало спокойным, его больше не искажала гримаса боли. Идлис промыл ей раны и ссадины и перевязал их. И снова укрыл Карану одеялами. На его лице, словно вырубленном топором, появилась усталость.

– Я думал, у нее сломан позвоночник, – сказал он Магрете, стоявшей в изголовье кровати. – Но нет – только кости таза, правда в трех местах… да еще обе ноги. Одно бедро смещено, и еще сломано множество разных костей. Тут нужно время, чтобы они срослись, однако я поставил их на место. Я особенно искусен по части костей. Теперь мы должны наложить гипс на бедра и на ноги, а иначе она никогда больше не сможет ходить. Впрочем, даже с гипсом такую вероятность исключить нельзя. А что касается того, чтобы рожать… – Он покачал головой. – Лучше вообще избегать беременности.

– Она троекровница, – холодно ответила Магрета.

– И тем не менее! – настаивал Идлис. – Сегодня вечером я сделаю металлический каркас, чтобы кости ног и таза правильно срослись.

Идлис наложил ей гипс, а затем обратился к Магрете:

– Можешь начинать свою работу. Но только медленно. Она слаба и потеряла много крови: у нее было внутреннее кровотечение. К тому же, как я уже сказал, хракс опасен. Ради себя и ради нее не слишком ее напрягай. Однако прежде займемся твоими ранами, или мне придется положить тебя рядом с ней.