Врата в Сатурн
Шрифт:
Но — всё когда-нибудь заканчивается. «Тихо Браге» вышел на орбиту сближения с «обручем». Маршевые двигатели заработали на торможение, создавая хоть какое, а тяготение, и я, свалив все заботы на безответного Кащея, сбежал, сославшись на срочную необходимость приготовиться к следующему этапу нашего рейса. Состоять эта подготовка должна была из обязательного предполётного инструктажа, краткого медосмотра и облачения в специальный комбинезон, после чего следовало занять место в капсуле-кокпите «Омара». Однако этот насквозь знакомый ритуал был нарушен, опять-таки по вине французского астрофизика: он явился в служебный шлюз в весьма тревожном состоянии духа, и вместо рассуждений о необходимости предельно обращения с инопланетным артефактом, сообщил, что аппаратура, установленная на «обруче» уже в течение трёх с половиной часов фиксирует необъяснимую
Это были уже не шутки — в другое время я первый предложил бы оставить «обруч» на его нынешней орбите, пока он не уймётся, но тут тянуть было действительно нельзя. Единственное, что мог предпринять капитан «Тихо Браге» — это произвести стыковку со «звёздным обручем» буквально с ходу, не тратя времени на дополнительные исследования. И Гарнье и все остальные, включая и вашего покорного слугу, согласились с этим решением с тяжёлым сердцем — уж очень зловеще прозвучало предупреждение о том, что случиться может всё, что угодно.
— Всем, находящимся на борту, облачиться в гермокостюмы. Приказ капитана Сернана. — прозвучал в наушниках голос второго пилота. И с интервалом в несколько секунд: — Буксировщикам приготовиться к старту. Даю обратный отсчёт от десяти: «Десять… девять… восемь…»
Я подумал — признаюсь, не без некоторого злорадства — что придётся теперь Кащею переселять кота из переноски в гермомешок, поскольку распоряжение капитана относится ко всем членам экипажа, в том числе, и к хвостатым.
— два… один… ноль! — досчитал первый монгольский космонавт, и правая моя рука сама, без моего участия, толкнула вперёд обрезиненную рукоять джойстика. Мягкий толчок в спину, чернота вокруг поплыла, неторопливо вращаясь по часовой стрелке, и из-за левого обреза кокпита выплыло сияющее пятно. Солнце находилось у меня за спиной, так что блеск подсвеченного прямыми его лучами артефакта заставил меня зажмуриться и нашарить рычажки управления светофильтрами. Щёлкнуло, скрипнуло, и на верхнюю часть прозрачного кокона скользнул светофильтр — я знал, что снаружи его поверхность сияет сусальным золотом. Пятно сразу потускнело, и приобрело форму крошечной миндалины. Я подтянул к глазам бинокуляр (он, как и прочие полезные приспособления, был закреплён внутри колпака капсулы на гибких кронштейнах) и в его линзах «миндалина» превратилась в тонкое кольцо, повёрнутое ко мне примерно на сорок пять градусов — в узком просвете его центра чернела космос.
Я впервые видел «звёздный обруч», висящий в Пространстве, своими глазами, а не на пересланных с «Лагранжа» фотоснимках. На фоне звёздной пустоты он производил куда большее впечатление, нежели в кратере, торчащий из лунного грунта. Сразу видно — творение великой и мудрой цивилизации — знать бы ещё, какой…
— «Гнездо» — «Кулику первому» — ожили наушники. — Доложите дистанцию до объекта.
«Кулик первый» — мой позывной. Я щёлкнул тумблером, переводя бинокуляр в режим дальномера.
— «Кулик первый» — «Гнезду». Дистанция до объекта три тысячи шестьсот двадцать два метра. Жду ваших распоряжений.
— «Гнездо» — «Куликам». Действуйте согласно плану. Мы вас ведём, птички!
Я снова дал тягу маршевого движка, одновременно подрабатывая маневровыми дюзами. Вращение прекратилось, цифры на табло электронного дальномера замелькали, меняя друг друга. Я покосился влево — метрах в ста от меня плыл второй «омар»; клешни его были вздёрнуты вверх и вперёд, будто рукиправоверного мусульманина, взывающего к Аллаху во время намаза.
— Кулик-один' — «Башне». Скорость сближения — двенадцать… отставить, четырнадцать метров в секунду.
— «Башня» — «Куликам». Сбросьте до десяти и продолжайте сближение. На дистанции в двести метров затормозить
— «Кулик-один» — Гнезду. — отозвался я. — Вас понял, работаем. И дважды по два раза мигнул габаритными огнями буксировщика, что по принятому у «протеров» коду означает «делай, как я».
«Портерами», или «носильщиками» по-аглицки, если кто-то забыл, называют во Внеземелье водителей буксировщиков. Распоряжался же я вполне по праву: перед вылетом кэп Сернан назначил меня ведущим — видимо, из уважения к прежним заслугам. Что ж, я не против; захватить клешнями-манипуляторами «обруч» и вдвоём отбуксировать его к «Тихо Браге» — дело нехитрое, случалось выполнять задачки и позаковыристее. Тем более, что новенький «омар» хоть и имел инерцию побольше, чем у старины «краба», но слушался самых лёгких движений джойстиков, как скрипка слушается пальцы Миры. Минут десять, максимум, пятнадцать, прикинул я — и мы с напарником подведём артефакт к кронштейнам, укреплённым на корпусе «Тихо Браге». А там за дело возьмутся фигурки в поблёскивающих катафотами «Кондорах-ОМ» — вон они, числом две, ожидают возле корабля, болтаясь на концах невидимых с такого расстояния нитках страховочных фалов…
Нина как-то прочла мне фрагмент из письма, котороемуж отправил ей сразу после возвращения из вылазки за «звёздным обручем», и я только теперь понял, какие чувства владели им тогда. Дима с напарником напарник оказались наедине с таинственным кольцом и межпланетной бездной, в то время как наше «поле деятельности» подсвечивала Луна, да и уютный зелёно-голубой фонарь земли висел совсем рядом, в каких-то четырёхстах тысячах километров. К тому же я был до известной степени подготовлен к чему-то подобному — популярный в начале нулевых фантастический сериал «Звёздные Врата» здесь не существует даже в задумке, а в нём нет-нет да мелькают сюжеты, подобные нынешнему…
Тем не менее, с «обручем» нам пришлось повозиться — в отличие от наших предшественников с «Эндевора», мы опасались не то, что самим проскочить сквозь инопланетное кольцо, но даже случайно, на мгновение, угодить в него клешнями наших «омаров». Призрачные лиловые сполохи то и дело мелькали в его плоскости «обруча», целиком подтверждая прогнозы Гарнье. Мне даже показалось, что за те четверть часа, что мы провозились с ним, прежде чем «заякорили» достаточно надёжно, вспышки стали мелькать чаще, всякий раз отзываясь в наушниках взрывом помех. Это заметили и на «Тихо Браге», а потому изо всех сил нас торопили. Я вяло отбрёхивался — так и тянуло поинтересоваться, так ли они жаждут оказаться не в трёх километрах, а в полутора десятках метров от «обруча», но сдержался — к чему лишний раз нервировать и без того измученных скверными предчувствиями людей? Я даже хотел предложить зацепить артефакт тросом и оттащить на буксире — но вовремя сообразил, что найдись в кладовках «Тихо Браге» бухта стального троса достаточной длины, это сделали бы и без моего совета. Так что, мы с напарником (второй «омар» пилотировал бортинженер корабля Семён Булыга) проверили захваты «обруча», скорректировали взаимное расположение буксировщиков и, отрапортовав, как положено, на корабль, дали тягу.
Стыковка прошла на удивление легко — мне даже показалось, что лиловые вспышки в «обруче» стали мелькать немного реже. Но Гарнье, стоило мне оказаться на борту, развеял это заблуждение, выведя на дисплей кривую, отображающую изменение частоты их возникновения. Кривая ползла вверх — не слишком быстро, но неуклонно. По прикидкам француза, к тому времени, как мы закончим буксировку и оставим груз на новой орбите, частота вспышек удвоится. Сернан, выслушав этот прогноз, заявил, что лучше уж он пойдёт к намеченной точке с двух- а то и трёхкратной перегрузкой; это, конечно, доставит людям на борту некоторые неудобства, зато и риск существенно снизится. Спорить с ним никто не стал — всем хотелось как можно быстрее убраться подальше от «обруча», которому вздумалось так некстати демонстрировать скверный характер. Швартовщики проверили взрывные болты, с помощью которых можно было в экстренной ситуации отстрелить крепления «обруча», Гарнье ещё раз изучил показания приборов, после чего была объявлена десятиминутная готовность к старту. Я осторожно поинтересовался, можно ли снять «Скворец», получил категорический отказ. Не стоит торопиться, заявил кэп Сернан, подождём, пока между кораблём иинопланетной штуковиной окажется хотя бы километров пятьдесят — а то мало ли, какой номер она способна отколоть?..