Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского
Шрифт:
После трапезы Сергий предложил гостям отдохнуть.
— Благодарствуем, отче, — ответил Герасим. — Пусть спутники наши идут отдыхать, а нам говорить надо.
Сергий позвал одного из братьев:
— Сын мой, проводи гостей наших в кельи для отдыха.
Инок поклонился. Монахи, сопровождавшие архимандритов, вышли из трапезной следом за ним.
К тому времени стол был убран. Сергий и посланники сели напротив друг друга.
Разговор начал Герасим:
— Прислал нас святитель наш Алексий с поручением передать тебе его волю и освятить новую церковь.
— Внимаю словам вашим, —
— Святитель Алексий благословляет тебя и очень рад, что имеет добрые вести о твоей жизни в этой далёкой пустыне, и что имя Божие и тут прославляется через тебя.
— По мере сил своих несём по Руси просвещение Православное во славу Господа, — поклонился Сергий.
— Однако приходили к святителю иноки из Троицкой обители и говорили ему, что живут они теперь, как овцы без пастыря, что Богом собранные братья не в силах сносить разлуку с тобой, один за другим покидают обитель. Просили они исполнить смиренное их моление и повелеть тебе возвратиться в свою прежнюю обитель, чтобы она не пришла в запустение.
— Приходили ходоки и ко мне, но я отклонил их просьбы, — заметил Сергий.
— Потому отец твой Алексий повелел сказать тебе: довольно и того, что ты построил церковь и собрал много братии. — Архимандрит Герасим старался говорить наставительным тоном. — Теперь он просит тебя: избери из числа своих учеников наиболее опытного в духовной жизни и оставь его устроителем на Киржаче. А сам возвратись в обитель Пресвятой Троицы, дабы братья, так долго скорбящие о разлуке с тобой, не разошлись вовсе. Некоторых строптивых и недоброжелателей твоих он выведет оттуда. Только не ослушайся, и милость Божия, и благословение всегда да будут над тобой.
Сергий задумался и, помолчав, ответил:
— Трудно было мне покинуть дело рук моих и жизни моей, но я не мог поступить иначе. Передайте митрополиту Алексию мой поклон низкий за поддержку деяний моих, во славу Господа совершаемых, и скажите ему, что я выполню его просьбу и вернусь в Троицкую обитель. Строптивых выводить не надо, поймут они ошибки свои, Господь вразумит их.
— Обрадованы мы сим совершенным послушанием и с радостью передадим слова твои святителю, — с удовлетворением сказал Герасим и посмотрел на Павла.
— Ещё есть поручение нам от митрополита, — молвил тот, — освятить церковь вашу в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Для того мы привезли церковную утварь.
— Готовы мы к освящению церкви. Завтра пошлю иноков, чтоб они пригласили на столь радостное событие мирян, которые помогали в строительстве, князей и бояр, кто жертвовал на обустройство обители. А имя преемника своего назову завтра.
— Хорошо, — согласился Герасим, — преемник твой поедет с нами в Москву к митрополиту для рукоположения в священный сан. Теперь хотелось бы отдохнуть, дорога была действительно трудной.
— Я провожу вас.
Сергий распорядился позвать Романа, а сам пошёл провожать гостей в кельи, расположенные в другой половине трапезной. Вернувшись, сел за стол. Через несколько минут вошёл Роман.
— Звал меня, отче?
— Сядь, сын мой. — Роман сел. — Митрополит Алексий указывает мне возвратиться в обитель Пресвятой Троицы. Ты, сын мой, богомудр, отличаешься незлобием, кротостью и послушанием,
Роман не ожидал такого предложения, потому ответил не сразу:
— Благодарствую, отче, недостоин я столь высокой меры. Есть более достойные.
— Господь определяет меру каждого, — назидательно сказал Сергий.
— Как Господу угодно. Пусть будет так, — с покорностью согласился Роман.
— Рад я твоему послушанию, сын мой. Отправишься с архимандритами в Москву к митрополиту за рукоположением в священный сан. Когда воротишься, помогу тебе в делах.
Сергий поднялся. Роман встал перед ним, склонив голову.
— Благословляю тебя, сын мой, — Сергий осенил его крестным знамением.
Год 1375
Сергий возвращается в обитель Пресвятой Троицы. Болезнь игумена. Новые иноки: Епифаний, Андрей Ослябя, Александр Пересеет и Никон.
Весной, когда стаял снег, Сергий и Михей вернулись в обитель Пресвятой Троицы. Инок, открывший калитку, увидев кто пришёл, не сумел справиться с волнением и бросился в сторону церкви с криком:
— Игумен Сергий вернулся!.. Игумен Сергий вернулся!..
Радостная весть мгновенно облетела кельи, и скоро тесная толпа братьев окружила пришедших. Все крестились, тянулись к игумену за благословением, на глазах у некоторых появились слёзы, вызванные большим душевным напряжением. Со всех сторон раздавались возгласы:
— Слава Тебе, Господи, о всех промышляющий!
— Слава Тебе, Господи, что сподобил нас, осиротевших, вновь увидеть отца нашего, нашего пастыря и учителя!
— Пришёл он, наконец, к нам заблудшим…
Сергий был глубоко тронут такой сердечной встречей. Душа его ещё больше возликовала, когда он увидел среди окружавших старейших братьев.
— Благодать Божия на вас, дети мои, — игумен осенил всех крестным знамением. — Я собрал вас в пустыне этой и вижу вашу искреннюю сыновнюю любовь, сыновнее послушание. Вознаграждён я, дети мои, за скорбь мою великую. По своему глубокому смирению я добровольно изгнал себя из обители ради умиротворения изгоняющих меня. Не мог я видеть в обители мирского своеволия, за то утешен теперь сыновнею любовью и преданностью вашей. Пойдём, дети мои, помолимся и воздадим хвалу Господу Богу нашему.
Вскоре после возвращения в родную обитель на Маковице, во вторую неделю Великого поста Сергий занемог.
Много ходивший по городам и весям, бывавший в местах, где свирепствовала моровая язва и другие хворобы, косившие население целыми сёлами, Сергий не воспринимал болезни, которым были подвержены другие. Теперь он занемог. Монахи, весьма сведущие в исцелении болящих, не могли определить, что за недуг подкосил их игумена. Видимо, беззаветное служение Господу и самоотверженный, напряжённый труд по укреплению единства Руси, требовавшие от Сергия огромных затрат душевных и физических сил, которые в связи с возрастающими нагрузками всё труднее было восполнять в преклонном возрасте, сказались на его здоровье. Всю весну и всё лето Сергий лежал в тяжёлой болезни, и иноки даже опасались за его жизнь.