Вредители
Шрифт:
Кимитакэ видел его первый раз в жизни. Но почему-то сразу догадался, что это не тот человек, про которого писали в газете.
Он не знал почему. Но во сне такие догадки вполне обычны.
– Здравствуйте, господин хозяин,- произнёс школьник,- Я хотел заглянуть к вам, но не застал. Пожалуйста, простите меня.
Кимитакэ заметил, что его голос дрожит. И это было хорошо. Пусть видит, как мне неудобно!
– Всё в порядке,- старик подошёл ближе, поскрипывая саночками, и, спохватившись, изобразил добродушную улыбку,- Я просто отлучился, как видишь. На охотку сходил. Собак бродячих пострелять. Люблю их быть
Только сейчас Кимитакэ понял, что за добыча у хозяина на саночках. И только отчаянным усилием воли сохранил невозмутимый вид.
– Похоже, бродячие собаки - большая проблема в этой местности,- робко предположил школьник.
– Никогда не задумывался об этом,- отозвался старик, шагая куда-то вбок,- Достаточно того, что мне нравится на них охотиться. А так-то собаки в наше время совсем обнаглели. Всё равно, что корейцы - так и норовят выйти из подчинения. Даже в деревне одна такая была. Воет по ночам и воет. Между прочим, русские считают, что если собака начинает выть по ночам - значит, хозяин помрёт скоро. Ну вот я и решил прояснить, кто сдохнет первым. И применил военную хитрость. Приказывать чего-то жителям деревни я не мог - не заслужили. Поэтому применил военную хитрость. Вскипятил, как для ванны, ведро крутого кипятка, подкрался в сумерках и облил её хорошенько. Хозяин увидел - захворала собака, больше не воет, а только скулит и шерсть лезет, как от лишая. А собака меня, конечно, увидела - но сказать хозяину ничего не смогла. Так и околела через три дня и теперь закаты здесь тихие. Можно больше не волноваться за сон. Мы, злодеи, всегда спим спокойно.
Кимитакэ невольно следовал за стариком. Мысли путались так сильно, что его начало подташнивать.
А старик продолжал, размахивая острым гарпуном, как дирижёр палочкой.
– В армии я привык переносить всё. Не просто так говорят, что военная служба - главный разносчик культуры. Наряд по свинарнику не только отучает от брезгливости, но и учит чистоплотности. Двойная польза. Ну ещё и кацудонов можно наделать, к инспекторской-то проверке… Однако оказалось, что здесь выживать не надо. Для человека вообще деревне А поэтому в деревне, как если всё правильно организуешь, живётся замечательно. Ты и сам быстро привыкнешь к здешней жизни.
Они обошли в дом и очутились перед небольшой пузатой бочкой, примерно до пояса. Бочка была накрыта такой же деревянной крышкой. Старик решительно её поднял. Кимитакэ ожидал увидеть не меньше, чем отрубленную голову - но в бочке была только ключевая вода.
– Я уже в том возрасте, когда все люди делаются отвратительны,- пояснил хозяин,- Поэтому просто договорился с местными, что мне нужны слуги, но слуг должно быть не видно. Чтобы я пришёл - а на столе обед, одежда постирана, в бочке вода, но в доме - никого. И мне хорошо, и им замечательно. Автоматоны сюда не завезли, но местные достаточно бедны, чтобы их использовать как попало….
Старик прислонил гарпун к стене и принялся умываться, радостно фыркая. Кимитакэ стоял позади него, внимательно глядя, словно кинокамера, которая не должна упустить ни одной детали. А потом вдруг руки словно сами собой впились в трясущиеся плечи омерзительного старика - и толкнули его голову вглубь, под поверхность воды. И принялись удерживать его там, несмотря ни на что.
Хозяин, само собой, замахал костлявыми
А в бочке тем временем - поднимались пузыри сначала большие, потом поменьше, потом красные. А затем тело обмякло и пузыри прекратились.
Всё, конец.
Кимитакэ отступил на шаг, споткнулся об саночки с мёртвыми собаками. Огляделся, пытаясь найти укрытие. Дом по прежнему нависал над ним, а перед ним, в холодной тени, тело старика стояло на коленях перед бочкой. Зрелище было похоже на фотографию - и такая фотография вполне могла бы украсить подборку, что висела в гостиной.
Кимитакэ с трудом отвёл взгляд и попытался сообразить, что делать дальше. Ни одной дельной мысли, однако, не приходило.
Бежать сразу или осмотреть дом на предмет съестного? Конечно, это воровство. Воровства надо избегать. Но воровство - это такая мелочь по сравнению с убийством… избежать которого не получилось.
Школьник снова посмотрел на дом - но вдруг обнаружил, что никакого дома нет и в помине, а вместо дома - уже знакомая будочка полустанка. Он снова был там, возле железной дороги.
Кимитакэ огляделся по сторонам, но не увидел ничего подозрительного. Всё та же унылая равнодушная пустошь и никакого холма с домом не видно. Даже деревня на месте, а дома с холмом нигде нет.
Тут школьник вспомнил, что у него в кармане есть газета. Он достал её и развернул, чтобы узнать, когда ближайший поезд, но вместо страницы с расписанием почему-то развернул газету и заглянул на передовицу.
И передовица оказалась весьма интересной. Всю первую страницу, так, что терялось даже название газеты, занимала чёрно-белая фотография того самого генерала, но почему-то в чёрной рясе буддистского монаха и соломенной шляпе, надвинутой так низко, что тень закрыла лицо. Выглядел он зловеще и напоминал скорее злого китайского колдуна, заклинателя оживающих мертвецов, чем служителя бесстрастной добродетели.
Огромный заголовок шёл через всю страницу:
КТО ОН – ЗЛОЙ ГЕНИЙ ДЕРЕВЕНСКОЙ ТУСОВКИ?
Вопрос был настолько неожиданным и интересным, что Кимитакэ невольно над ним задумался. И от этих усилий - проснулся.
Глава 6. Верхом на трубе
Знакомство Кимитакэ с Юкио случилось на уроке истории, причём сам Юкио на этом уроке отсутствовал.
Впрочем, когда Кимитакэ узнал нового друга получше, оказалось, что такие парадоксы для его приятеля - в порядке вещей.
На уроке говорили о предпосылках революции Мейдзи. Кимитакэ надеялся, что хотя бы в самой престижной школе страны будущим государственным деятелям расскажут, как из лозунга «Да здравствует Император, долой варваров!» получилось, что власть императора восстановили, но варваров, напротив, стали зазывать. Однако учитель продолжал чертить на доске свои любимые схемы и совершенно не собирался пускаться в объяснения.
Возможно, касаться этой темы считалось неприличным. Таким же неприличным, как обсуждать восстание Молодых Офицеров и ещё какие-то мутные беспорядки до него, которые случились, когда Кимитакэ был совсем мал и запомнились только по беспокойству дедушки.