Вредные игрушки

Гусев Валерий Борисович

Похоже, эти подробности, особенно про рундук, Муромца убедили.

– А дальше?
– с нетерпением спросил он.

– А дальше… - Я сделал вид, что не очень ему доверяю и ответил уклончиво: - А дальше она спрятала этот конверт.

– И мы знаем, где, - добавил Алешка.
– И можем его вытащить.

Тут Муромца снова охватило подозрение.

– Вы такие добрые, да?

Эти слова нас смутили. Мы забегали глазами по сторонам: по кронам деревьев в саду, по улице за забором, по стоявшей в глубине двора

голубой «Ниве».

– Ага!
– догадался Муромец.
– Шантаж? Вымогательство? Юрик! Ко мне!

Юрик, как пес из конуры, выскочил из дома.

– Ну и что?
– с редким хладнокровием сказал Алешка.
– Вы думаете, мы не знаем, что в этих бумагах? Не думайте. Мы не только подглядывали, мы и подслушивали.

– Хороши!
– с нескрываемым презрением прошипел Муромец.

«А сам-то», - подумал я.

– Сколько вы хотите?

Теперь главная роль - Алешкина. Он мечтательно прищурил глаза, пожевал губами, будто подсчитывал предстоящие расходы на заманчивые покупки, и выдал:

– Сто баксов!

Муромец изумленно отступил назад, не сдержав своего потрясения. В глазах его явно читалось: таких дураков я еще не видал, за бумаги, которые стоят многих лет моей жизни, они требуют… всего лишь сто долларов!

Но он был прожженный делец. И едва справившись с охватившим его остолбенением, попробовал торговаться:

– Это несерьезно.

Мы молча повернулись и пошли по скрипучей дорожке к калитке.

– Стойте, я согласен!
– завопил он нам вслед.

Еще бы!

И мы вернулись.

– Несите бумаги сюда, и я с вами расплачусь.

– Не выйдет, - я покачал головой. И объяснил: - Во-первых, мы вам не очень доверяем. Бумаги заберете, денег не дадите, а ваш Юрик нас через забор кинет…

Юрик глупо усмехнулся.

– …А во-вторых, родители нас с парохода не отпустят. Мы ведь уже один раз от него отстали.

– Ваши условия?
– Муромец уже едва сдерживал нетерпение.

– Пойдемте с нами. На пароходе есть пустая каюта. Вы нас там подождете. Мы принесем документы. Вы отдадите нам деньги. А если вы нас обманете, мы поднимем страшный шум. И Ангелина Петровна вас арестует. Согласны?

Похоже, нам удалось задурить ему голову, потому что он тупо уставился на меня и глупо спросил:

– На что согласен? На арест?

– На наши условия.

– А как я пройду на пароход?

– Мы вам для конспирации дадим пустое ведро. Пассажиров отпустили за грибами. И вы смело идите, прямо в этой пижаме. На вас никто и внимания не обратит. Там все будут с пустыми ведрами.

Этот аргумент сразил Муромца окончательно.

– Едем! Юрик, заводи!

Облом! Вот это мы не предусмотрели. Еще и Юрик! Но отступать было поздно. И сценарий следовало менять на ходу.

Мы сели в голубую

«Ниву». Я лихорадочно соображал, какие нужно внести коррективы в наш план и как об этом сообщить Алешке.

Хорошо еще, что при выезде на улицу мы попали в стадо коров, возвращавшихся с пастбища в свои хлева. Юрик зверски сигналил, ругался, высовываясь по пояс в окошко, но все это не помогало. Буренки неспешно брели травянистой улицей, помахивая хвостами и роняя лепешки. И уступать нам дорогу не собирались.

Эта задержка мне помогла.

– Илья Ильич, - сказал я, наклоняясь к Муромцу - он сидел впереди, рядом с Юриком.
– Мы с вами деловые люди.

Коммерсант хмыкнул.

– И я боюсь, что вы нас кинете. Сто баксов для вас не сумма, а для нас - состояние.

Муромец хмыкнул еще веселее.

– Пока не получу деньги, не отдам бумаги, - и я важно откинулся на спинку сиденья. Как опытный делец.

– Да на!
– Муромец сунул руку в карман пижамы.
– Бери прямо сейчас. Я тебе верю.

Опять облом!

– Так дела не делаются, - нашелся я.
– Договоримся к обоюдному удовольствию. Вы отдаете баксы Юрику. И когда я вручу вам документы, он отдаст мне деньги. Годится?

– А как он это узнает?

– А вы в каюте светом мигнете: мол, все в порядке, Юрик, гони пацанам монету.

Муромец расхохотался. Его забавляло, что какой-то малец пытается выглядеть прожженным деловым мэном.

Вообще настроение у него явно улучшалось. Он приходил в себя. Документы сейчас получит, всего за сто баксов - какие это для него деньги?
– да и коровы разбрелись по своим дворам, и машина в сгущающихся сумерках уже спускалась к причалу.

Замелькали за стеклами белеющие стволами березки, заиграли приветливые огоньки парохода.

– Остановите здесь, - посоветовал я, - не надо светиться.

– Это правильно, - согласился Илья Ильич.
– Тормозни, Юрик.

Юрик свернул с дороги в рощу, и мы вышли из машины.

– Вон тот иллюминатор, - показал я Муромцу каюту родителей, - второй от угла надстройки, видите?

– Ну?

– В этой каюте я передам вам документы. И вы мигнете светом Юрику.

– А почему в ней уже горит свет?
– вдруг что-то заподозрил Илья Ильич.
– Ты ж говорил, что она пустая.

– Потому и горит. Я его зажег, понятно?

Это словечко «понятно» всегда ставит человека в тупик, оно намекает ему, что он немного туповат. И потому каждый человек отвечает: «Понятно».

– Понятно, - ответил и Муромец. Но подозрения у него все-таки остались.
– А как вы меня нашли?

Папа говорил иногда, что экспромт в оперативной работе - самое главное.

– Нас менты навели, - сказал я с иронией.

А Юрик заржал от души:

– Во дает пацан!

И тут еще Лешка для усиления добавил: