Вредные игрушки

Гусев Валерий Борисович

– Где может скрываться Муромцев?
– жестко спросила тетя Геля.

– Вот этого я не знаю. Говорят, у него есть какая-то секретная дача. Но никто не знает, где.

Тут возле нас остановился катер. Тетя Геля поднялась на него, о чем-то коротко переговорила с каким-то полковником и вернулась в лодку. А двое милиционеров перегнулись через борт катера и вздернули на палубу робкого пассажира прямо за шиворот.

– Вот и все, - сказала нам тетя Геля, - возвращаемся на пароход и плывем на нем в Астрахань.

– А где она?
–

спросил Алешка.
– На севере или на юге?

– Они нас проводят немного, а потом заберут наших преследователей.
– Тетя Геля накинула на плечи пятнистую куртку, которую ей дали на катере.

– А капитан?
– спросил Алешка.

– С острова уже всех забрали. И даже игрушки. Полковник говорит, робота никак поймать не могли. Веслом отбивался.

Это ясно, капитана починил, потом за милиционеров взялся.

– Поплыли, а?
– сказал Алешка.
– Я голодный, как крокодил.

– Поплыли, - вздохнула тетя Геля. И добавила, передернув плечами: - А за утрату табельного оружия мне ой как влетит…

На пароходе был полный порядок. Дядя Вова так и доложил. Только Дама с пальчиком спросила: за что забрали в милицию такого отважного каскадера?

– За хулиганство, - отрезала тетя Геля.
– Готовимся к отправлению, курсом на прекрасный город Астрахань, где нас ждут экскурсии и отдых перед отплытием в обратный путь.

Тетя Геля отдала необходимые распоряжения и пошла за своими племяшами. Они вырвались на палубу, и пароход содрогнулся от их радостных воплей. Вот так пассажиры и зарабатывают воспаления средних ушей.

Мы с Алешкой пошли сначала в кают-компанию и наелись так, что тошно стало. И уже не верилось, что десять минут назад мы были голодные, как крокодилы. А потом забрались в свою каюту отдохнуть.

Ничего мне теперь так не хотелось, как крепко и долго поспать. Чтобы хоть немного оклематься после всех пережитых волнений.

Я плюхнулся на свой рундук и блаженно, не торопясь, закрыл глаза.

– Вспомнил!
– тут же разбудил меня звонкий Алешкин голос.

Я открыл глаза, повернулся на бок, чтобы братец оценил мой взгляд, и сердито спросил:

– И что же ты вспомнил? Таблицу умножения?

– Вспомнил, где я видел эти ваши документы.

Сон из меня исчез, будто его там и не было.

– Где?

– А вот здесь, - Алешка показал на столик, где и вправду лежала стопочка деловых бумаг.

Я вскочил, перебрал их дрожащими пальцами. Никакого сомнения - это бумаги Муромцева из кожаной папки.

– Откуда они взялись?

– А я знаю?
– Алешка был удивлен не меньше меня.

«Не хватит ли с нас загадок?» - подумал я.

Тут в дверь забарабанили четыре ноги. И заорали два голоса:

– Дядя Леша, выходи скорей! Дядь Леш, пойдем к нам! Будем дальше клеить!

– Бумага кончилась, - буркнул Алешка, чтобы отвязаться.

– А мы достали!
– продолжался ор за дверью.
– Она у вас в комнате! Красивая, с дядькой на мячике!

Вот

тут настала пауза… А после нее я щелкнул задвижкой, и в каюту, как два урагана, ворвались близнецы и стали теребить и тащить Алешку к себе. Клеить, стало быть, что-то загадочное из вещественных доказательств.

– Где вы взяли эту бумагу?
– строго спросил я.

Близнецы тут же развернулись и дали деру. Одного я все-таки успел схватить в дверях за хвост - за кончик футболки, торчащий над шортами. Правда, до сих пор не знаю - кого именно, Женьку или Федьку, старшего или младшего?

Под перекрестным допросом, который ему учинили мы с Алешкой, он во всем сознался. И вот что он «показал»:

Когда улеглась тревога по форме номер один «Человек за бортом!», близнецы отправились доклеивать свой подарок тете Геле. Бумага у них кончилась, и они, непосредственные такие, заглянули в распахнутую дверь капитанской каюты. Они и раньше сюда заглядывали - «со спросом и без спроса» - и знали, что на столе у капитана всегда лежит стопочка чистой бумаги. В этот раз на столе бумаги не оказалось. Но она нашлась в кожаной папке…

Мы отпустили Женьку (или Федьку, разница небольшая, всего-то пять минут) с миром и еще раз просмотрели бумаги Муромцева. Ничего, конечно, в них не поняли, да и не наше это дело. Только вот среди всяких договоров и контрактов оказался почтовый конверт с письмом внутри.

Не знаю, что привлекло к нему мое внимание, но точно помню, что когда я взял конверт в руки, сердце мое дрогнуло. И какой-то холодок по спине пробежал.

На конверте был адрес: «Российская Федерация, Нижегородская обл., Ивановский р-н, с. Ивановка, Фролову Ивану Федоровичу». Обратного адреса на конверте не было.

Мы чужие письма не читаем. Но что-то все время толкало меня заглянуть в конверт. И я это «что-то» послушал. И вытащил из конверта письмо, написанное на листке из школьной тетради. Самое обычное письмо. «Дорогой Илья, спешу сообщить тебе, что…» - и ничего особенного в письме не сообщалось, так, обычные житейские мелочи.

Однако что-то в этом письме уже не холодком по спине пробежало, а током ударило. Но вот что?

«…Машинку швейную жене купил, хорошая машинка…» - Не то!

«…Сам знаешь, молодежь нынче вовсе неуправляемая…» - Не то!

«…говорю: кончишь институт, на ноги станешь, тогда и женись…» - Не то!

Я начал читать письмо сначала и тут же споткнулся: «Дорогой Илья, спешу сообщить тебе…»

Дорогой Илья. Но почему Илья?

Я взглянул на конверт. Правильно - письмо адресовано вовсе не Илье, а Ивану. Да еще Федоровичу.

И вот тут-то, вдобавок к холодку в спине и удару током, сверкнула яркая молния. И все осветила!

Этот Иван Федорович Фролов и есть Илья Ильич Муромцев. Если у него имеется тайное местечко, какая-то дачка, где он скрывается, когда надо, от всех, значит, у него и имя должно быть другое. Иначе вся эта конспирация не имеет никакого смысла.