Времена года 3. Бастион

Клекач Тамара

"Одолжение или умысел?" закралось ей в голову, рассматривая Клима, в отличие от Валеры, вполне эстетично выглядевшего в длинном сером пальто с капюшоном на фоне современной квартиры.

– Извини за бардак, – смущенно произнесла она, осматривая неряшливую комнату на предмет вещей, которые могли бы ей пригодиться. Конспекты к ним точно не относились, а вот учебники можно было некоторые взять.

– Видела бы ты мою комнату в то время, когда я еще был рядовым стражем. Вот там был бардак, – ответил Клим, повернувшись к ней.

Мира

признательно улыбнулась его очевидной, снисходительной лжи и сложила в дорожную сумку, которую брала с собой, несколько учебников.

Вообще вещей у нее было мало. Всю теплую одежду и обувь она еще на майские праздники отвезла к родителям. Оставшиеся же вещи в силу служебной одежды стражей теряли свою актуальность, поэтому она взяла только нижнее белье, майки, футболки, шорты и прочие мелкие вещи, туалетные принадлежности, остатки лекарств и ноутбук, на котором хранились фотографии.

– Вроде все. – Выключив телевизор, Мира еще раз пробежалась глазами по комнате. "Кажется, ничего не забыла" подумала она и, вспомнив про кроссовки, прошла в коридор. "Может, пригодятся еще".

Закинув их в сумку, она застегнула молнию. Выложив из кармана ключи от съемной квартиры, Мира взяла с тумбочки огрызок карандаша, чтобы черкануть пару слов для Валеры. Сюда она больше не вернется, а ему без нее нечего будет в ней делать.

Задумавшись над тем, как бы лучше сообщить ему, что она в Бастионе, Мира запустила пальцы в волосы, и тут ее взгляд упал на красный кружевной бюстгальтер, так не вовремя выглянувший из своего укрытия между стеной и тумбочкой. Такие она давно перестала носить, отдав предпочтение более практичным и спортивным.

Знакомая лукавая улыбка стража, рука, игриво заправлявшая другой девушке за ухо прядь волос – эти воспоминания бурей ворвались в ее сознание и чувства обманутости, предательства, обиды и разочарования, которые она придушила безграничным доверием, сплелись в одно всепоглощающее чувство, которое разлилось по телу, как кислота, обжигая каждую клетку и каждый нейрон.

"Я помню все, о чем мы мечтали, но жизнь не для тех, кто любит сны" громко донеслось из-за стенки.

Бежавшая по венам кровь на миг застыла и, вновь набрав скорость, прилила к щекам. Огрызок карандаша вывалился из рук и покатился по поцарапанной поверхности тумбочки.

"Мы слишком долго выход искали, но шли бесконечно вдоль стены".

Унизительно кольнули слезы, наполнившие глаза, и тогда Мира поняла, что убить можно было двумя способами: можно было нанести один удар, сделать один выстрел, дарующий быструю смерть, а можно было ранить так, что ране той было суждено кровоточить вечно, вынуждая того, кому она нанесена, буквально молить о смерти.

"Я любил и ненавидел, но теперь душа пуста. Все исчезло, не оставив и следа, не знает боли в груди осколок льда".

До последнего она не верила, что Валера

мог так с ней поступить. Да, проблемы у них были и он, само собой, считал, что их создает она, не желая принимать его таким, каким он был, но в его стиле было, скорее, уйти по-английски, а не падать в объятия других девушек в надежде, что это чудесным образом избавит его от необходимости что-то решать, менять или делать, но в этом, очевидно, она тоже ошиблась, и теперь по-английски уходила сама.

"Пусть каждый сам находит дорогу. Мой путь будет в сотни раз длинней, но не виню ни черта, ни Бога. За все платить придется мне".

– Что-то не так?

Голос Клима вырвал ее из пучины мучительных чувств, захлестнувших ее, и она быстро смахнула слезы, чтобы он их не увидел.

– Просто задумалась, ничего ли не забыла, – максимально беззаботно ответила она, избегая его прямого взгляда. – Можем идти. – Она потянулась к сумке, но Клим, если и заметивший что-то, то тактично промолчавший, уже подхватил ее и легко закинул на плечо.

Выдавив благодарную улыбку, Мира горько вздохнула и бросила последний взгляд на еще одну квартиру, в которой пахло выдыхавшейся любовью с нотами вранья и разочарования, и вышла следом за командиром, громко хлопнув дверью.

Она рискнула полюбить Валеру, рискнула, как и сказал Руслан, поставить все на кон, и вот, что получила: паутину лжи, преданное доверие и разбитое сердце.

Дувший с севера ветер трепал ее волосы, пробирая морским холодом каждую косточку, но покидать обрыв она не спешила, заставляя себя наблюдать за тем, как отлив и ветер уносили вдаль все признания и обещания единственного мужчины, из-за которого она когда-либо плакала.

– Дура! – Мира размазала по лицу вновь выступившие унизительные слезы.

А ведь она считала себя умным человеком, хорошо разбиравшимся в людях, но, как оказалось, страж так и остался для нее незнакомцем из дома напротив, всего лишь временным спутником, и любовь к нему, оставившая глубокий шрам на сердце, еще долго будет напоминать ей о том, как опасно может быть доверие.

Командир стражей бесшумно подошел и стал рядом.

– Послушай, Мира, – начал он. В тоне его проступили слишком мягкие нотки и она сразу поняла, куда пойдет разговор. – Я не специалист в сердечных делах…

– И не пытайся им стать, – грубо оборвала она, почувствовав себя позорно вывернутой наизнанку.

Командир знал гораздо больше о ее жизни, чем ей хотелось бы, и, конечно, он заметил и ее слезы, и перемены в настроении, а быть суперпсихологом, чтобы связать их с Валерой, ему было не нужно. Но, не зависимо от того, что намерения его были дружественными, ему следовало понять, что ее личная жизнь никоим образом его не касалась.

– Буду ждать тебя здесь на рассвете, – сказал Клим, и по голосу его было понятно, что он вовсе не обиделся. – Надень что-нибудь удобное, – добавил он, уходя.