Времена грёз. Том 2

Альсури Мелисса

— Гани, тебе нельзя здесь находиться.

— Ну во-первых, запрет действовал на то, чтобы помогать тебе, в то время как я помогаю Элею. А во-вторых, что они мне сделают? Пожурят? Посадят в тюрьму? Даже лишить карманных денег не выйдет, благодаря твоему неожиданному подарку, я теперь могу обеспечивать себя сам.

Вальяжно усевшись рядом на кровать, Ганим приподнял полотенце и чмокнул меня в лоб. От него пахнуло весенней прохладой и влагой, какая бывает после дождя.

— Знал бы, что ты проснешься, взял бы с собой сладостей.

— Ее сладости в ближайшие дни должны быть ограничены лекарствами.

Я рад, что Каин не запретил Уэстам делать назначения.

— Какая разница, ведь ты или я, или Гера, всё равно можем попросить что-то для себя.

Недовольно покачав головой, Элей промолчал и, поставив саквояж на тумбочку, принялся перебирать склянки и кипу инструкций, приложенных к ним. На желтоватых листочках я заметила знакомый почерк Мэгги, уже заботившейся обо мне когда-то очень давно. Отвернувшись, я дала Гани знак придвинуться ближе.

— Ты и сестру готов утянуть в незаконную деятельность?

— Будто это так сложно. Она тоже не согласна с решением старших, но… ты же понимаешь, ей куда сложнее противиться. Гера чуть ли впервые столкнулась с тем, что ее мнение отличается от мнения матери и дяди, так что она справляется как может. Сбежала в останки Храма и планирует его восстановление, раз запрет снят.

— Ты же поможешь ей?

— Куда я денусь, конечно помогу, и строительная группа в Кадат прибудет напрямик из Аркхема. Я прослежу, чтобы всё прошло гладко, пока ты будешь замещать меня в Академии.

— Ох…

— Только не вздумай отказываться, я уже нашел тебе место и подготовил документы. К осени ты как раз встанешь на ноги.

— Я… Не уверена, что это удобно.

Покосившись на притихшего Элея, я заметила, как его бледные губы поджались, Ньярл, отозвавшись в сознании, тоже никак не был рад.

Я уже надеялся, что смогу остаться в этом доме на долгий срок.

Как тяжело выбирать.

Проследив за моим взглядом, Гани вдруг неловко передернул плечами и слегка отстранился, поправляя за собой сбившееся одеяло и подушки.

— Да, точно, Ньярл. Я успел забыть о нем, жаль, ты не рассказала раньше.

Только не ревность или обиды, я этого не выдержу сейчас.

— Га-аним.

Громко стукнув очередной стекляшкой, моему голосу вторил Элеос необычно строго, словно бы отчитывая Ганимеда:

— Тебе не стоит переживать, мой друг. Из Кадата до Архема ехать минут сорок, не так уж много, если подумать. Софи может спокойно приезжать на работу в Академию, но жить там я ее не отпущу. Раны и истощение довольно серьезны, Уэсты предлагали забрать ее в стационар, и я не думаю, что лета хватит для полного восстановления.

Повернувшись к стушевавшемуся и пристыженно затихшему Гани, Элей вздохнул, глядя на него, и добавил мягче:

— Я знаю, ты скучал, но позволь Софи наконец-то отдохнуть под надзором.

— Да-а-а… извини, я понял.

Облегченно выдохнув и отпустив стиснутый в руках край пододеяльника, я блаженно прикрыла веки, наслаждаясь долгожданным покоем. О будущем можно было больше не переживать, хоть его и решили за меня, но на этот раз в мою пользу.

Следующие дни проходили сумбурно, мешаясь с мутными, ускользающими от сознания образами в снах, и редкими периодами яви, где я точно могла отдавать отчет происходящему, со стыдом наблюдая

за тем, как тщательно Элеос ухаживает за мной, компенсируя полную беспомощность. В такие моменты я всегда отходила на второй план, давала Ньярлу переброситься хотя бы парой слов, поблагодарить за заботу, за беспокойные ночи у кровати, за множество лекарств, притираний, мазей, за простую и сытную еду, стакан воды на тумбочке и больничную утку в кровати. Уже спустя неделю такой жизни я готова была отдать хоть всю свою кровь этому безумно преданному и потрясающему человеку.

Возможно еще в тогда, в церкви, стоило согласиться сбежать с ним от Блэквудов. Куда-нибудь в глушь, чтобы единственным страхом в жизни стал недостаток яблок для изумительной шарлотки от епископа темной церкви.

Отдавая мне в руки очередную тарелку с этим славным угощением, Элей сел на стул и принялся выполнять привычный ритуал, доставая флаконы из темного стекла и отмеряя травяные отвары и настойки. Теплый фарфор еще дрожал в моих руках, но я упорно ела сама, крепко вцепившись в посуду и быстрее орудуя ложкой.

— Мне неудобно просить, но я хотела бы принять ванну.

— Я подогрею воду к вечеру.

— Волосы в таком ужасном состоянии, может, их срезать?

— Я распутаю, не беспокойся.

— На это уйдет немало времени.

— Ничего страшного.

Открыв очередной пузырек, Элей отлил коричневой жидкости в чайную ложку и протянул мне. Носа коснулся запах корня солодки. Проглотив сироп, я заела его кусочком пирога, перебивая ненавистный с детства вкус пряной сладостью яблок с медом и корицей.

Казалось, всё время моего лечения будет ассоциироваться у меня прежде всего с шарлоткой и запахом лекарств, но их затмило мое первое купание.

Опираясь на локоть Элеоса, я впервые вышла из спальни и, преодолев короткий коридор, попала в просторную комнату с потертой коричневатой мозаикой на полу и фартуком белой плитки в половину высоты стен. Под круглым окном, откуда едва виднелся фруктовый сад на заднем дворе, на толстых ножках меня ждала чугунная ванна, наполовину заполненная теплой водой. На самой глади, слегка покачиваясь, лежал небольшой пучок лаванды, наполняя воздух успокаивающим ароматом. Чудо и только, страшно подумать, что мой помощник подготовил это всё своими руками, пока я спала, отыскав даже новую сорочку по случаю, лежащую на спинке стула рядом.

— Забирайся в воду, я возьму шампунь и… мне дали какое-то средство, сказали, оно поможет расчесать волосы.

— Хорошо.

Взяв с чугунного края небольшую мочалку и мыло, я принялась не спеша, совершенно медитативно тереть раскрасневшуюся кожу, наслаждаясь видом разлетающихся пузырьков на солнечном свету, удивительным ощущением чистоты и теплом, обнимающим плечи, стекающим по голове и вызывающим волну приятных мурашек по телу.

Щелкнув крышкой, Элеос выдавил немного шампуня мне на макушку и уже после первой помывки взял второе средство, распределив его по ладоням и запустив пальцы в гнездо на моем затылке. Не желая лишний раз мешать процессу, я замерла, ощущая легкое подергивание локонов. От безделья невольно всплыла в голове старая песня. Занимая себя и боясь задремать разнежившись в ванной, я вполголоса напела запомнившиеся строчки: