Времена грёз

Альсури Мелисса

— А ты? Папа ты не уйдешь?

— Не уйду.

— Т-точно? И никто не придет? Не будет того страшного берега?

— Точно-точно, я обещаю. Мы все будем рядом с тобой и никому не дадим в обиду.

Медленно успокаиваясь, Геката дождалась пока Марья принесет воду и, всхлипывая, послушно запила лекарство. Ведьма погладила дочь и, пристроившись сбоку, положила голову на мое плечо. Я знал, она не могла уснуть, пока Гета не приходила в себя, так что ей тоже не мешало бы отдохнуть. Вася несколько растерянно взглянул на меня, явно желая как можно быстрее уйти, но я дал ему знак лечь рядом.

— Не важно в

какой форме ты будешь, я уже пообещал тебя научить.

Смутившись, парень ненадолго замялся, но все же сел рядом со мной, приготовившись слушать, и всего несколькими движениями я показал ему, как можно помочь уснуть и как отогнать неприятные сны. Вася, даже несмотря на свою странную природу и неумение полноценно говорить, оказался достаточно сообразительным, что, видимо, досталось ему от демона. Фамильяры, служащие ведьмам не первое поколение, должны хорошо разбираться в проявлениях магии, что он и продемонстрировал мне.

— Молодец, из тебя получится отличный старший брат для Гекаты.

Гета что-то пробубнив, на грани сна обняла меня крепче, тихо засопев. Васька, неловко пряча глаза, едва сдержал улыбку, но зардевшиеся уши тут же выдали его смущение. Взяв еще одно одеяло, он накрыл нас с Марьей и, снова перекинувшись в кота, забрался на мои плечи, словно диковинный меховой воротник.

— Ну хотя бы так.

Почесав фамильяра за ухом, я наконец-то смог выдохнуть, чувствуя, как паника окончательно отпускает этот дом. Впереди предстояло еще обучить Гету ее дару, помочь справиться с этой ношей, но это все было потом, сейчас в минуту покоя я вновь мог позволить себе быть счастливым в кругу своей семьи.

Маски

Камилла: Снимите маску, сэр.

Незнакомец: Вот как?

Кассильда: Да, пора. Все сбросили личины, кроме вас.

Незнакомец: Но на мне нет маски.

Камилла: (В ужасе, Кассильде) Нет маски? Нет маски!

«Король в жёлтом», Акт I, Сцена 2.

Утро началось с тревоги.

Мне вновь снились кошмары, чужие руки, чужие голоса, даже смех. Горло сдавило, вызывая приступ удушья, мерзкая звериная вонь и тяжесть тела, придавившего меня к земле, почти парализовали меня. Из последних сил я попыталась закричать, позвать на помощь, дать знак, чтобы мне помогли, но из серого марева сна вышел только Мом, с интересом наблюдающий за моей агонией.

Стук в дверь стал моим спасением сегодня.

— Госпожа Гемера, завтрак ожидает!

— Д-да, спасибо.

С трудом восстанавливая дыхание, я села в постели и постаралась сосредоточиться на утренней рутине, машинально прокручивая в голове все предстоящие дела. Пока что это было лучшим спасением от тревоги, отгоняющим остатки ощущений от сна. Тело неохотно двигалось, пока я старалась влиться в обычный распорядок дня. Принять душ, обработать руку мазью, надеть протез, почистить зубы…

С конца осады прошло уже много времени, но заставить себя отпустить старые переживания оказалось намного сложнее, чем просто выжить. Да, мне не нужно сейчас бояться, что мама погибнет, защищая нас,

и что очередное нападение уничтожит наше поместье, но в остальном… Я мечтала работать в архиве или библиотеке, потому что любила книги. Обожала искать какие-то забытые факты и знания, читать об опасных приключениях и любви, хотела себе такую же жизнь, и… зря. Как оказалось, я не была готова ни к чему подобному. Август, единственный кто мог бы стать моим женихом, был тяжело ранен на войне и, попав к нам в госпиталь, поначалу храбрился, но ожоги отняли его зрение и приносили жуткую боль. По ночам я не раз слышала, как он молит о смерти, пока Мом его не нашел. Кажется, тогда брат понял свое предназначение в этом сражении, он делал то, что у него получается лучше всего. Чуть позже к нему присоединилась и я сама, заставляя вставать мертвых, оставленных им в лесу. Неупокоенные куски гниющей плоти, возвращающиеся в родной лагерь, чтобы предать союзников уже после своей гибели.

Как оказалось, нет ничего захватывающего в приключениях, если рядом с тобой смерть, а самые близкие люди оказываются монстрами. Нет ничего приятного в внимании мужчин, если их прикосновения призывают жуткие воспоминания о насилии.

— Гера, ты придешь домой пораньше?

В тишине прихожей помимо мерного тиканья часов и едва слышного шуршания ткани раздался и голос дяди. Застигнутая врасплох у дверей я на миг замерла, пытаясь надеть пальто. План как можно незаметнее уйти из дома, пошел коту под хвост.

— М-м, я не думаю, что смогу, у меня важное задание, и… да где же этот рукав.

За спиной послышались шаги и чужие руки осторожно помогли мне одеться.

— Что с твоей рукой?

— Заедает немного, но я думаю это пройдет.

— Ты уверена? Может лучше стоит обратиться в мастерскую?

— Нет-нет-нет, все точно будет в порядке, я скажу, если почувствую, что ничего не изменится.

Каин встал передо мной и поправил воротник пальто, присматриваясь к лицу. В глазах читалось явное беспокойство.

— Серафина вчера пожаловалась на усталость, поэтому я взял билеты в театр. Ты точно не хочешь пойти с нами? Если нужно я сам поговорю с Суидемом, чтобы освободил тебя от работы.

— Нет, не нужно, это крайне интересный проект, мне очень хочется его закончить самой. Не переживай за меня, обещаю приехать к самому театру, если успею все сделать раньше.

— Хорошо, надеюсь, ты успеешь.

Собираясь уже развернуться и уйти, я вспомнила еще об одной мелочи.

— А можешь попросить Серафину заглянуть в лабораторию? Мне нужно было сделать один важный раствор, и я не уверена, что убрала все на свои места.

— Я передам ей.

— Спасибо!

Встав на носочки, я быстро клюнула дядю в щеку и, помахав рукой, вылетела на улицу, встречая яркое утреннее солнце.

Рабочий день в библиотеке отвлек меня от грустных размышлений. Простые хлопоты и расстановка книг по местам помогли привести мысли в порядок, занимая меня куда более привычными вопросами поиска нужного отделения. Который день я изображала бурную деятельность якобы перерывая архивы и полки в поисках Короля в желтом, но отчего-то никак не могла его найти. Суидем, обещавший своему гостю результат до конца недели, терял терпение на глазах, но ничего не мог поделать. Книга исчезла, будто ее и не было, и даже записей о ней не осталось.