почти приспела,сорокой черно-белойприкинулась зима.И стала настом слизьухабов, ям дорожных —в нем свежезамороженантологичный лист.Лес хвойным стал. И пуств его сырых отрогахстолбов четвероногихвысоковольтный путь.Всё — в одиночку, врозьи коль оттаял иней,алеет на рябиненесклеванная гроздь.Так в солнышке косомноябрьских дней бесславныхмы шли нарезать лапникс моим живым отцом.
«В век аббревиатур…»
В век аббревиатуробъятия короче,короче дни и ночи,веревочка и шнур.И над тобой, земля,над прорвою финалов,мы, как инициаловсплетались вензеля.
«Трудолюбивых ангелов крыла…»
Трудолюбивых ангелов крылапомяты и изгвазданы. Их ликичерны от копоти, как черные дела.Отчетливей на черном пота блики.Прозрачные эфирные телареальней плоти. Молодые дланиопутаны узлами синих вен.Кистей суставы сбиты. И коленбугры уродливы. А кудри слиплись. Тленуже коснулся душ бесплотной ткани.В очах потухших — отблески геенн.
«Остались от восстаний…»
Остались от восстаний —лишь лозунгов слога,раскурки от воззванийда митингов лузга.Все в стоге, как иголки,все неясны извне —везде лежат осколкилорнетов и пенсне.И сам народ обратнона Невском, на Тверскойприсыпал крови пятнаподсолнечной лузгой.Плевки да харки. Конскийнавоз. Да сена клок.И гильз тупые конусыскатились в водосток.Я на опилки хлеба,безмозглый самогонменяю перстень, либофамильный медальон.
«Нет, не стать мне конформистом…»
Нет, не стать мне конформистом,дорогой товарищ.Чистый, чтобы подкормиться,звук не отоваришь.Мне не петь в народном хорелихо, разудало:«Во Содоме, во Гоморредевица гуляла…»
При слиянье
«И в З'aпсковье — закат…»
И в З'aпсковье — закат.И в З'aвеличье — вечер.(Ко в'eчере звонятсредь бела дня.)Уже сошел народсо службы — спины, плечи —над ними восстаетоплот Кремля —прозрачный силуэтсих башен, стен высоких —пройти его иль нетнасквозь? Гляди:все по местам своим —Никола со У сохи,Василий, Михаил,а впереди —углы на склоне дняКозьмы и Дамиана,храм Богоявленья —сей сколок лет,и звонницы фасадмогуч. Хоть ночь, но рано:и в Запсковье — закат,и в Завеличье — свет.
«А Великая река — она как велика?…»
А Великая река —она как велика? —как великое терпенье —застоялись берега.Как Псков'a-река однадо слияния видна? —как великая усталость —еле п'oднялась со дна.Как Мирожки-отручеек течет? —как великая погибель —мельче
собственных болот.
«А Великая река, хоть мала, да велика…»
А Великая река,хоть мала, да велика.А Пскова-река лежиттише стеклышка.А и Кремль между нихне ворохнется стоит.Перед тем, как стечься им,встал Предтечи храм —встал Ивановский собор:три креста, один запор.
«Тиха Псков'a — и рыба не плеснула…»
Тиха Псков'a — и рыба не плеснула,и камня в реку дикую не бросилникто, а все идут по алой гладикруги, круги, как кольца на надрезедревесного ствола иль отпечаткинезримо чьих, но осторожных пальцев.
Приказного крыльца изломына столбах бочковатых, тучных —точно змей из палаты выполз —многолапый, нелепый — триждыизогнулся и грозно замер,затаивши дыханья тяжесть,дыбом дерево кровли всталочешуи булатной подобьем — ишь:подавитель и пожиратель,страшный рыночный змей-горыныч.
2
Кром — псковское укромное название Кремля.
«Звонница Вознесения…»
Звонница ВознесенияНового всё возноситсяи что ни день, то сызнованад церковкой укромною,над тучей, и молчаниеее пролетов ярче лишь,синее, оглушительнейбез колокольной окиси,что зеленей окрестногонашего лета красного.
«Купол Спас-Преображенья…»
Купол Спас-Преображенья.Сколько явив нем слилось:капля меди,капля меда,капля крови,капля слез.
«Как под травами — коренья…»
Как под травами — коренья,таковы и подцерковья.Как приход сошелся верный,так сомкнулся четверик.Как недвижно крыл паренье,так застыл разлет притвора.Как при матери младенец,так при церкви — бел-придел.Как дыханьице невзрачно,так абсиды воздыхают.Словно царь сошел со службы,таково во храм крыльцо.Каково родство укромно,так под кровлей закомарывизантийскою высокойдаже бровью не ведут.Чем на небе птиц поболе,тем и кровля многоскатней.Век себя кругом обходитпо-над кровлей барабан,как обходит крестным ходомбелый храм народ пасхальный.Как следы в снежок запали,так под куполом — узор.Каково свисает каплядолго с облака благого,таковы и налитыеэти капли-купола.Как в золе огонь остался,так и в гонте — огнь древесный.Как над реками — стрекозы,так над церквами — кресты.
«А каково теням вольготно…»
А каково теням вольготно —вечерним, утренним и дн'eвным —на этой извести церковной,на сей блаженной кривизне —округло, угловато, прямо,устойчиво или покато,то выпукло, то углубленно,то высветленно, то темно,то явно слишком, то уютно,укромно, потаенно илипрозрачно, призрачно ли — словом,различно — замечательно!
«А как они дышат?..»
А как они дышат? —как будто не камень, а мехкузнечный. Гори же,сиянья алтарного горн.И камня прохладувдыхай же, сияние всехсвечей и окладови ликов в глубинах икон.А как же пустуеттеперь эта кузница ихи пьет вхолостуюдыхание ветхих мехов?Вино или млеко? —чем храм пустовавший налит —нет, эхом, как некойон влагой налит до краев.