Временная мама для дочери соседа
Шрифт:
— Царев, — недоумевающе тянет она, — откуда ты такой взялся?
— Какой — такой?
— Идеальный…
Глава 14. Лиза
Глава 14. Лиза
Царев несовершенен. Этот человек спотыкается снова и снова. Но никогда не падает. Он всегда готов к худшему. Способен выбраться из любого болота. Помнит, что только движение вперед приведет его к цели.
За три дня, что Марьяна лежит в больнице, он не только умудряется помирить нас с мамой, но и зарыть топор войны
Мама и Кайсаров возвращаются домой на день раньше нас. Царев предполагает, что готовят какой-то сюрприз. Я особо ни на что не рассчитываю. Когда мама узнает, чья Марьяна дочь, возможно, выдвинет мне новое обвинение. А пока я просто жду выздоровления этой куклы, привыкая к роли самой настоящей мамы.
— Что это? — спрашивает Царев, когда мы уже поднимаемся в лифте.
Я потратила много часов на составление списка всего необходимого для комфортного детства нашей дочери. Склеивала страницы в единое полотно, сворачивала рулончиком, повязывала бантиком. Ради этого момента — паники в глазах Царева при виде моего бесконечного заказа.
— Да так, кое-какие мелочи, — пожимаю я плечом и подмигиваю улыбающейся Марьяне. Некоторые позиции в список были включены с ее инициативы.
Царев сворачивает рулончик и улыбается нам самой широкой улыбкой:
— Как же я люблю вас, девчонки.
Наша собачонка первой выскакивает из лифта. Обнюхивает дверь квартиры Царева и мчится к моей. Там ей вкуснее пахнет. Тем более дверь гостеприимно открыта. Музыка, голоса, смех, аромат праздничного стола.
У Марьяны глазки загораются, когда она видит гелиевые шары под потолком.
— Это все для меня?! — ахает, напоминая нам о своей операции только приложенной к животику ладошке.
Из кухни вылетает Сенька с полным салатником в руках. Увидев меня, радостно взвизгивает и чмокает в щеку, но при появлении Царева за моей спиной меняется в лице. Чувствую, им долго придется притираться друг к другу. Там патологическая неприязнь. На уровне несошедшихся звезд.
— Есения, поспеши, — торопит ее мама. — С возвращением! Давайте проходите, — зовет нас.
Я раздеваю Марьяшу и веду ее в гостиную, где для нее готов праздник. Иван Григорьевич взрывает хлопушку с конфетти, Яська зажигает свечки на торте, и все дружно просят Марьяшу задуть их, загадав желание.
— Но у меня же не день рождения, — хлопает она ресничками.
— Скажем так, — подключается Яська, наклоняясь к ней, — это твой внеплановый день рождения.
— Ну ладно, — соглашается наша малышка и, закрыв глазки, задувает свечи.
— Ты знала? — шепчет Царев мне на ухо, пока Яська усаживает Марьяшу во главе стола, а Иван Григорьевич ходит вокруг и всех
— Вчера я созванивалась с сестрой. Она спросила, что можно сделать для меня, чтобы я простила ее. Я попросила организовать этот небольшой праздник.
— Ты попросила для Бусинки?
— Тебя это удивляет? — Поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. — Она же теперь и моя дочь.
Он облизывается. Надеется, что я соглашусь выйти за него. Наивный.
К нам подходит Кайсаров и протягивает Цареву бумажный конверт.
— Это еще что? — напрягается мой настойчивый ухажер.
Опасается, как бы не очередной список пожеланий. Тихонько смеюсь. Несладко ему будет с двумя блондинками.
— Подарок крестнице в честь выздоровления, — поясняет Кайсаров.
Царев осторожно открывает конверт, вынимает документы и пробегает глазами по содержимому. Показывает мне два нотариальных отказа от прав на Марьяну. От Алины Чайкиной. И от моего отца.
— Как ты их получил? — спрашивает Царев, убирая документы обратно в конверт.
— Какая уже разница? Главное, что эта девочка только ваша. Никто никогда не предъявит на нее права.
Мы все знаем, что так будет лучше для нее. Когда-нибудь мы с Царевым расскажем ей правду. Но не сегодня, не сейчас.
— Спасибо, — отвечаю Кайсарову, мысленно признавая, что маме с ним повезло. Будет как за каменной стеной. И повезло Цареву, что когда-то был его помощником. Наверное, многое в хватке Царева именно от Кайсарова.
— Уберешь? — Он отдает конверт мне, отчего застываю на месте.
— Я?
— Пусть у тебя хранится. Пока не поженимся.
Улыбнувшись, мотаю головой. Забираю конверт и выхожу из гостиной. Вслед за мной выскакивает Яська. Прикрывает рот ладошкой и бежит в туалет.
— Ясь, ты в порядке? — спрашиваю, идя за ней. Мне становится тревожно за сестру.
Подумаешь, поругались немного. Но я по-прежнему ее люблю.
— Нормально, — отвечает она, нажимает кнопку сливного бачка и выходит из туалета.
— Ясь, я за тебя переживаю, — говорю ей, заметив бледность в ее лице.
Несколько дней назад она выглядела гораздо свежее, чем сегодня. Как будто за это время кто-то из нее силы высосал.
— Лиз, я пойду. Посидите без меня. Не будем портить Марьяше праздник.
Вижу, что ей действительно нехорошо.
— Полежи в моей комнате.
— Нет. Меня ждут, — настаивает она.
Меня одолевает бессилие. Чем я могу помочь, если сама всю жизнь нуждалась в ее помощи? Я так привыкла, что старшая сестра сильнее и мудрее, что поверила, будто ей все по плечу. Видимо, не все.
— Я провожу, — предлагаю ей.
Беру под руку и вывожу в коридор. Поддерживаю, пока она обувается, подаю ей сумочку и провожаю до лавочек у подъезда. С парковки выруливает знакомый черный «Форд Мустанг», с металлическим ревом подъезжает к нам, и пассажирская дверь распахивается.