Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры
Шрифт:
Все эти эмпирические наблюдения и разрозненные подборки требуют систематизации. К сожалению, пока у нас маловато филологических и почти нет культурологических работ по данной проблематике, а ведь названия современных книг – это тоже микротексты, раскрывающие общекультурный контекст. Заархивированные файлы, содержащие информацию об идеях, ценностях, смыслах нашего времени.
Время не только стирает города и врачует душевные раны, оно сжимает книги до нескольких слов – заголовков. Далеко не всеми читаны, но почти всем знакомы «Гамлет», «Фауст», «Евгений Онегин». Название книги, прошедшей испытание временем, становится пропуском в мир Большой Литературы, паролем образованных
Улучшение имён
Интерес к заглавиям книг проявляют уже не только издатели и авторы, но даже сами читатели. Есть популярный англоязычный блог «Улучшенные названия книг» (Better book titles), в котором любой желающий может придумывать новые заголовки для известных произведений. Так «Праздник, который всегда с тобой» превращается в «Годы волшебного пьянства»; «Большие ожидания» трансформируются в «Миром вокруг меня правят деньги» и т. п. Не очень-то оригинально, но что же вы хотите от людей, которые подражают героям известного анекдота: «чукча не читатель – чукча писатель»? Типичное развлечение кибекантропов (см. Предисловие). Хотя периодически проводятся и вполне серьёзные конкурсы на лучшие названия для книг, правда, преимущественно прикладных или узкопрофильных: домоводство, дизайн, красота и здоровье, практическая психология, юбилейные и мемориальные издания.
В условиях тотальной десакрализации Имени не удивляют также предложения (а иногда даже настоятельные просьбы) издателей авторам изменять названия книг для «повышения продаж». Причём не только сборников, но и отдельных произведений. Эта практика также отнюдь не нова. Широко известный пример – многократное переименование книги Мопассана «Пышка» (фр. «Boule de suif»), разошедшейся в первом издании тиражом всего-навсего полторы тысячи экземпляров. Через год её переделали в «Любовь и другие истории», результат – 37 тысяч проданных экземпляров. Ещё через год она же вышла под заголовком «Как совершилось заклание одной французской проститутки?» и продалась в количестве 54 700 экземпляров!
Из этических соображений обойдёмся без современных примеров, хотя таковые имеются в изобилии. Отметим лишь общность мотивации: изменённое название позволяет выдать ранее написанное за новое – и становится способом дополнительного заработка, инструментом вторичной капитализации текста. Из того же разряда – изменение финалов произведений при переиздании, создание римейков и сиквелов – словом, всё, выявляющее серийность как один из признаков литературного мейнстрима и массового книгоиздания.
И так же, как в случае с премией «Diagram», здесь отражаются актуальные тенденции и характерные приметы времени, фиксируются популярные культурные практики. Творческие эксперименты с названиями книг становятся предметом дискуссий, имеют собственный премиальный процесс, получают специальные пункты в авторских договорах. А это вам уже не анекдот про чукчу – это маркер легитимности, показатель общественного признания, знак оформления эксперимента в ритуал.
Функции и полномочия ономатета (дающего имена) нынче распределяются между автором книги и другими участниками литературного процесса: редакторами и издателями, брендмейкерами и маркетологами, критиками и журналистами.
Из современных заглавий вряд ли может сложиться единый культурный код, как, например, в XIX веке, где он представлял собой набор вопросов: «Кому на Руси жить хорошо?», «Что делать?», «Кто виноват?». Разнородные и эклектичные названия новых книг – уже не цветаевские «серебряные бубенцы во рту» и не «парфюмерный блуд», в котором Маяковский изобличал Бальмонта.
Игорю Клеху принадлежит замечательная идея «…взглянуть на весь корпус названий мировой литературы как на ещё одну коллективную книгу книг, как на сокращённый лексикон самых важных для человечества слов». И ведь, правда, достаточно просто бегло пройтись по книжному магазину, чтобы заметить: новейший лексикон существенно отличается от лексикона тридцати- и даже пятнадцатилетней давности.
Современность сделала процесс всякого именования имморальным – вывела его из сферы этического, из зоны ответственности. Сегодняшний литератор считает себя свободным, независимым, легкокрылым. Прежде всего – свободным от долгов культуре, у которой постоянно берёт взаймы и от имени которой выступает.
Однако по-прежнему незыблем античный тезис: «Имя есть судьба». Любопытно будет узнать, какая судьба уготована книгам, названия которых обозначают контуры мира, которым правит не любовь, а лбюовь и любоff. Ещё любопытнее будет услышать, какие бубенцы «зазвенят во рту» новых поколений писателей. И самое интересное – начнут ли эти писатели своё правление в литературе, подобно Конфуцию, с «выпрямления имён»?
Глава 4. Туника из «Нового завета». Что можно (?) делать с книгами
Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости…
Сегодняшнее современное искусство демонстрирует способ, которым современность представляет свою сущность.
Современность заметно изменила не только внешний облик книг, но и представления об их использовании. Отныне они уже не только носители текстов, а тексты уже не только предназначены для чтения. Книжная культура превратилась в лабораторию для всевозможных опытов, дизайнерскую студию и выставочный зал, в котором всякий желающий может полюбоваться плодами человеческой фантазии.
Творческие эксперименты с книгами именуются общим искусствоведческим термином букарт (англ. book – книга + art – искусство) и могут быть условно разделены на три основных направления:
• экспериментирование с материалами, формами, размерами книг;
• эксплуатация традиционного образа Книги, воспроизведение её внешней формы во вторичных вещах;
• художественная «переработка» готовых печатных изданий, трансформация книг в иные предметы.
Вместо прочтения – съесть!
Начнём с того, что книгу сейчас можно изготовить фактически из чего угодно.
Так, поэт Раймон Кено создал сборник сонетов, разрезанных на однострочные полоски, которые можно комбинировать в произвольном порядке, получая разное содержание. Писатель Джонатан Фоер сделал гипертекстовую книгу, на каждой странице которой размещены несколько десятков слов, а остальная поверхность издырявлена и открывает вид на последующие страницы. Дизайнер Ник Бамптон смастерил книгу со специями на листах, растворяющихся в горячей пище. Рэппер Снуп Догг выпустил книгу из папиросных листов с обложкой из конопли и корешком в виде серной полоски. Художник Мартин Фрост удивил публику книгой с рисунками, полностью появляющимися при размещении страниц под определённым углом.