Время божьего гнева

Саломатов Андрей Васильевич

– Время Божьего гнева, это когда стреляют?
– стараясь попроще сформулировать вопрос, спросил Алексей.

– Это когда с неба падает очищающий огонь - кара за неверие и распутство наше, - назидательно ответил Мишка-дурачок.
– Опять же, огонь людишкам шибко расплодиться не дает. А то ведь давно бы заполонили весь город и перегрызли друг дружку. Да, места у нас маловато, - с сожалением закончил он.

– А огонь этот какой?
– не отставал Зайцев.

– Божий, - тихо пояснил хозяин норы.

– Ладно, хотите ползать, ползайте, -

потеряв надежду получить вразумительное объяснение, сказал Алексей.
– Кстати, вчера у меня в трактире стащили сапоги фляжку и ружье. Ружье - это такая палка.., подбирая слова, начал он.
– Внизу деревянная, наверху железная...

– Там, небось, и валяется, - перебил его Мишка.
– У нас не тащат. Мы честность блюдем. Чужое - никогда.

– А картошку?
– вспомнил Зайцев.

– Картошка - святое.

– А фляжка?
– не унимался Алексей.

– Побаловаться небось взяли, - начиная злиться, ответил Мишка.
– Они же как дети. Наиграются, отдадут.

– Ну, дети, так дети, а мне пора, - усмехнувшись, сказал Зайцев. Ему очень не понравились слова "они же как дети". Эта фраза высветила и кем аскет-пещерник считает себя и, возможно, его действительный статус в обреченном на вымирание подземном минигосударстве.
– Значит, ты здесь первый парень на деревне?
– спросил он.

– Первый, не первый, а народ слушается, - хвастливо ответил Мишка-дурачок, чем напомнил психологу Зайцеву подростка из тех, кто не способен выделиться из среды своих сверстников, а потому окружает себя малолетками и верховодит ими.

– Покажи дорогу наверх, - помолчав, попросил Алексей.

После этих слов с лицом хозяина норы вдруг случилось нечто, не предвещающее гостю ничего хорошего. На губах у Мишки появилась полубезумная улыбка, он опустил глаза и, давя смех, проговорил:

– А тебя не отпустят.

– Почему?
– удивился Зайцев.

– Не тот стояк. Забрел - все.

От неожиданности, словно вполне мирный на вид собеседник выхватил нож и приставил к горлу, у Алексея сперло дыхание. Он заволновался и посмотрел на циновку, как-будто проверяя, успели на выход из норы поставить решетку или нет.

– А на хрена я вам нужен? Что вы со мной будете делать?
– стараясь сохранять невозмутимость, спросил он.

– Убьем наверное, - показав остатки гнилых зубов, спокойно ответил Мишка-дурачок.

Самое жуткое в словах хозяина было то, что они не выглядели угрозой. Из уст Мишки они прозвучали столь же естественно и даже целомудренно, как при обсуждении дикарями-людоедами своего страшного меню.

Зайцев поперхнулся следующим вопросом, невольно отпрянул назад к стене и машинально вытер со лба пот. От испуга он не знал, что говорить. Молчал и Мишка. Он изучающе, с улыбкой наблюдал за стояком и как китайский болванчик кивал головой.

– Выведи меня наверх, - наконец, дрожащим голосом попросил Алексей. Выведи, вместе пойдем в деревню. Там живут нормальные люди, как и ты, с руками и ногами...

– А кто тебе

сказал, что здесь - ненормальные?
– не переставая зловеще улыбаться, спросил хозяин норы.

– Там нет времени божьего гнева, - торопливо проговорил Зайцев.
– Там не стреляют. Там всегда великое затишье.
– Алексей кивнул на стену, исписанную символами и выдал свой последний аргумент: - Тебе не надо будет придумывать азбуку, научишься читать...

– Я знаю грамоту, - как-будто наслаждаясь смятением стояка, ответил Мишка-дурачок и после небольшой паузы добавил: - Вашу. А я хочу свою.

– Ты издеваешься!
– вдруг закричал Зайцев и сам испугался своего крика. Ему показалось, что за циновкой кто-то лежит, что его будущие мучители давно сползлись к жилищу Мишки-дурачка и только дожидаются его сигнала.
– Ты врешь, - тихо проговорил он.
– Я весь день ползаю по вашим норам и не убили.

– Совет держали, - ответил Мишка.
– Где выход, ты не знаешь. Ползай пока.

– Послушай, - стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Алексей. Отпусти меня... Я отплачу тебе... Я очень хорошо заплачу... Я принесу вещи, которых здесь и не видели...

– Стеклянные бусы что ли?
– хохотнул хозяин норы.

– С ними ты станешь.., - не слушая Мишку, продолжил Зайцев, но тот снова не дал ему договорить:

– Или ружье подаришь?
– Мишка усмехнулся и передразнил Алексея: "Палка, внизу деревянная, наверху железная". Не надо нам твоих вещей, азбука, пожалуй, посильнее будет. Я бы сам тебя удавил, да не могу. Я освященный.

– Понятно, - затравленно произнес Зайцев и попятился к выходу. Он отодвинул ногой циновку, задом выполз из пещеры и, не спуская глаз с ухмыляющейся физиономии дурачка, скрылся в тоннеле.

– Вон, слышь, за тобой ползут!
– крикнул ему вдогонку Мишка и рассмеялся таким подлым трескучим дискантом, что Алексей рванулся в темноту, совершенно позабыв о сбитых в кровь локтях и коленях.

Зайцев не просто полз. Извиваясь всем телом, он, как ему казалось, летел по проходам, часто врезался на поворотах головой в стены, обливался едким горячим потом и испытывал такую жажду, какой у него не было даже на болоте. Алексей был так напуган, что собственное шуршание принимал за шум погони. Он пытался ползти ещё быстрее, но по неопытности часто клевал лицом в землю, да поочередно оббивал то левое, то правое плечо о близкие стенки лабиринта.

– Уроды!
– задыхаясь, бормотал он.
– Кроты! А я им ещё хотел помочь. Да вас закопать мало. К чертовой матери взорвать это крысиное гнездо.

Остановил Зайцева несильный удар чем-то мягким в ухо, и вслед за этим снова послышался звонкий смех, который быстро удалялся в боковой проход. От неожиданности Алексей лицом ткнулся в пол и замер. Сжавшись от страха, он ждал, что будет дальше, но очень скоро понял, что это дети.

– Ребята!
– запоздало заорал он.
– Эй, ребята, идите... то есть, ползите сюда. Я вам кое-что дам. Подарю.