Время бусово
Шрифт:
На обратном пути, между Смоленском и Черниговом, в одну из дождливых ночей, когда чет-то разгневанный Перун, ярясь, бросал мол-нии-перуницы из черной бездны на головы оробевших русколан, оста-новившихся бивуаком на ночлег, неизвестные тати пытались похитить Радославу. Прямо из шатра, замотав в ковер, как паук муху в кокон из паутины. Но стража вовремя заметила злоумышленников, и те, спаса-ясь, бросили ковер с Радославой. Кто совершил эту татьбу, узнать не удалось, но подозрение пало на курских знакомцев Радославы. Однако заниматься разгадкой этого происшествия было некогда: впереди ждали дела. К тому же после той злополучной ночи других попыток похитить супружницу киярского княжича больше не предпринималось, а вскоре и само это происшествие стало забываться.
Завершающими в этом путешествии стали Киев Русский и Голунь.
Киев поразил своей величиной, многолюдством и количеством храмов, Голунь же —
Когда русколанское посольство пришло в Киев, то на княжении там был внук Щека — Кий. Кий длительное время находился в качестве киевского посла, а в действительности — заложника у конунгов готов, и потому перенял многое от готов и даже был женат на правнучке Книва, Изольде. Проживание среди готского племени отложило свой отпечаток на внутреннем мире князя Кия. Он, в отличие от своего деда, ратовав-шего за единство всех славянских родов и племен, больше тяготел к родственникам жены, чем к славянским вождям, а потому никакого ря-да о дружбе и помощи заключить не удалось.
«Я как-нибудь сам свой град и свой род от врагов защищу, — само-уверенно заявил Кий русколанским послам, когда те только попытались заикнуться о цели своего визита, — если в том возникнет докука. Но, думаю, такой надобности не будет. С готами я в мире живу, сами види-те, на готской принцессе женат… И ими же от ромеев и боспорцев ог-ражден. Так что…» — развел он руками — и жест сей был красноречивее любых слов.
«Вольному — воля, спасенному — рай! — вынужден был подвести итог посольскому пребыванию в Киеве волхв Златогор. — Каждый впра-ве выбирать себе новых друзей, но грех ему, если забудет старых…» Эти слова Златогор говорил в присутствии Кия или его ближних бояр. Наедине с Бусом волхв часто сокрушался о том, что не минуло и чет-верти века, а так изменились отношения киевлян к славянскому единст-ву и древним законам, обязывающим всех русов быть всегда заедино, брат за брата, сын за отца. «Да, — печалился волхв, — Кий не Щек. С та-ким князем уже не быть прежнего единства и понимания. И как такое случается?.. — спрашивал он то ли собеседника, то ли себя самого. Вол-хву Златогору, в далекие теперь годы побывавшему вместе с князем Дажиным в гостях у Щека, можно было сравнить одно время с другим, прежнего киевского князя с настоящим. — Эх, хлебнем мы все еще горя от такого поведения князей! Не раз и не два всей славянской землей кровью умоемся», — печалился волхв, тяжело вздыхая.
Как не были мысли Буса заняты молодой супругой, но без внима-ния слова Златогора он не оставлял. Впрочем, и особо не расстраивался таким поведением Кия, надеясь, что со временем последний изменит свое отношение к готам и ближе станет к соседям, близким по крови. Каждую же свободную минуту он старался провести в жарких объятиях Радославы, разделившей с ним не только супружеское ложе, но и труд-ности похода.
Князь Голуни Доброгнев, в отличие от холодного киевского прие-ма, встретил русколанское посольство с распростертыми объятиями: «Рад, рад видеть в нашем скромном граде посланцев русколанского кня-зя Дажина, его сынов и волхва Златогора, о мудрости которого даже до нас слух дошел», — чем привел в некоторое смущение волхва, не прием-лющего столь бурных восхвалений. Доброгнев не только со своей суп-ругой познакомил, но и всех деток показал — сразу было видать, что он человек с открытой душой. Узнав, что княжич Бус только-только обза-велся молодой супругой, отысканной им в далеком Курске, граде север-ского князя Кура, и что та сопровождает мужа в походе, Доброгнев учинил праздничное застолье в честь молодых, надарил кучу всевоз-можных подарков. И, вообще, оказывал Бусу и Радославе не только княжеское, государево, но и отеческое внимание, что льстило самолю-бию русколанского княжича и его молодой супруги.
Когда же закончились пиры, организованные голунским князем с пышностью и торжественностью, завершились развлечения и охотничьи забавы, то, не чинясь, положил он ряд на дружбу и взаимопомощь с князем Русколани. «Быть нам заедино в делах и помыслах, — заверил он послов, — в том и клянусь Сварогом и сыном его Дажьбогом!» — «Да, это не киевский
Посольский или, точнее, ознакомительный поход показал, что вез-де, куда бы ни приходили послы Русколани, были люди одного языка и одного роду — славяне, или же русичи, и везде они встречали радушный прием. Если не самого князя, то его родственников и простых сороди-чей. И еще вывод сделал Бус, что земли русичей обширны, что нет им ни конца, ни края, что дороги в землях тех мало хожены и мало езжены. И, вообще, не дороги это, а направления, придерживающиеся русел рек и речек, на берегах которых, кроме больших городов и городищ, есть еще множество сел и огнищ, состоящих из трех-четырех избушек на курьих ножках. И часто на этих дорогах-направлениях болота и топи, реки и овраги с трудом преодолеваемые. Что Русколань богата и леса-ми, и степями, граничит с горами и морями, что срединные русские земли знают лишь степи бескрайние да реки великие, а северные земли славян покрыты лесами дремучими да болотами непроходимыми, куда не только человеку чужому, но и зверю хаживать боязно. Шаг шагнет — и сгинет навсегда!
Волхв Златогор и Злат больше всего обращали внимание на то, как и какие боги почитаются в землях славянских, какие храмы в честь бо-гов выстроены, какие капища так и остались капищами, только жрецам самим известные, а какие преобразовались в храмы? Как передаются Заветы предков, славянские Веды, и как они исполняются? Есть ли в землях славянских, которые удалось посетить, в градах или же при хра-мах, древние книги? Как требы и тризны справляются? Как молодые стариков уважают, а старики молодых уму-разуму обучают? Все их ин-тересует. Ко всему дело есть.
Княжича Буса больше остального интересовала воинская подго-товка, численность княжеских дружин, городского ополчения, их воо-руженность. Он, не таясь, отмечал, где больше дисциплины и порядка, а где, по-прежнему все скопом стараются навалиться, числом, а не умени-ем взять.
«Настоящий князь, — видя такую тягу Буса к воинскому делу, радо-вался Златогор, делясь своими наблюдениями то с сотником Асланом, то со Златом, а то и с тем князем, у которого гостили в ту пору. — До всего желает дойти своим умом, все пытается осмыслить и понять». — «Истинно настоящий, — отвечали те за спиной Буса. — Князю Дажину есть уже в чьи руки княжество передавать. Этот чести не уронит, не подведет».
Кроме того, что были посещены если не все, то многие земли ру-сичей, русколанское посольство на несколько дней завернуло в земли Боспорского царства. Соседи все же. Там к ним особой радости не про-явили, но мирно встретили и мирно проводили — как никак в союзниках числились.
Царь Боспора Савромат из рода Рескупоридов тогда только-только взошел на престол, чувствовал на нем себя еще неуверенно — боялся собственной тени, как говорили о таких. Поэтому он только пригляды-вался к окружающей обстановке, не желая ни с кем себя связывать ка-кими-либо договорами и обязательствами, стараясь поддерживать со всеми ровные отношения и оставаться в тени. Сам ли царь так решил, или же на то натолкнули его советчики — известно не было, однако по-ступал он так, как уже было сказано. «Тактика выжидания, — определил тогда, и как всегда остро, волхв Златогор поведение боспорского царя. — И не друг, и не враг, а так… Бойся, княжич, таких. Такие — и предадут, улыбаясь, и исподтишка удар нанесут, извиняясь. Запомни, перед таки-ми нельзя душой раскрываться, чтобы потом кровью не умыться». Бус запомнил, но попросил Златогора дать более обширную характеристику как самому Боспорскому царству, так и действующему повелителю его, Савромату, с которым, хочешь того или не хочешь, но общаться прихо-дилось. Соседи как никак.
Из того, что поведал Златогор Бусу и его брату Злату вытекало то, что в низовьях Дона, там, где Дон-батюшка впадал в Сурожское море, около тысячи лет назад, еще во времена воинственных скифов, потряса-телей мира, на обломках некогда могущественной империи Александра Македонского, прозванного царем царей и сыном бога Зевса, образова-лось древнее царство, названное позднее Боспорским или просто Боспо-ром. Тогда еще и речи не было о могущественной Римской империи, завоевавшей впоследствии полмира, даже граду Риму было менее ста лет. Властвовали в те незапамятные годы эллины, персы, ассирийцы, да вавилоняне, а еще скифы, волнами накатывавшие из далекой и непонят-ной, а потому таинственной Азии. Вот скифы и заложили на восточном берегу Тавриды град Пантикапей, что в переводе на греческий язык обозначало «путь рыбы», вокруг которого около восьми веков назад от описываемых событий и образовалось Боспорское царство. Скифы за-ложили, но, подружившись с эллинами, постепенно утеряли над ним свой суверенитет, и град сей стал скифско-эллинским.