Время бусово
Шрифт:
Первая династия боспорских царей была из рода Археанактидов. Греки считали эту династию своей, эллинской, скифы, а затем и сарма-ты — своей, скифо-сарматской. У власти данная династия находилась около пятидесяти лет, пока не была сменена династией сарматов, осно-ванной Спартоком.
На территории Тавриды вокруг Пантикапея, находясь в его подчи-нении, располагались города Нимфей, Мирмекий, древний Киммерик, Гиритака, Феодосия. На сопредельной стороне, за Боспором Киммерий-ским, ибо так греки с древних времен называли пролив, отделяющий Тавриду от материковой части — Фанагория, Гермоносса, Синд, Корчев и Тамутарха. Некоторые города стояли друг от друга настолько близко, что сливались своими предместьями, и довольно часто назывались то одним, то другим названием, что, спустя много веков, вносило путаницу как в названия, так и количество этих городов.
В Пантикапее и подчиненных ему городах
Несмотря на то, что Боспором правила царская династия, сущест-венную роль в управлении государством принимало и население через своих представителей и вече, по примеру греческих демократий. Осо-бенно на уровне местных самоуправлений, начиная со старейшин го-родских кварталов, ремесленных концов и, оканчивая главами городов, избиравшихся народом, но подчинявшихся царю и назначенным царем префектам. Однако в вопросах войны и мира влияние демократии в Боспоре было минимальным. Этим, как правило, занимались властители — цари, в руках которых была сконцентрирована вся судебная, государ-ственная и воинская мощь.
Боевую силу царства составляла скифская конница, впоследствии смененная сарматской. Однако, в городах, в основном для несения ка-раульной и гарнизонной службы, использовались и пешие воинские подразделения по примеру римских, а при осадах или других военных обстоятельствах — не брезговали и народным ополчением, вооружая его из запасов царских кладовых.
В 646 году от сотворения Рима династия Спартокидов, пробыв у власти около трехсот сорока лет, пала под ударами Понтийского царст-ва, образовавшегося на просторах Малой Азии из греческих городов-полисов, и управлявшегося царем Митридатом, получившим свое имя в честь бога солнца Митры. Позднее Митридат был прозван народом еще Понтийским, а потому современникам и потомкам стал известен как Митридат Понтийский. Однако Понтийские владыки недолго торжест-вовали и владели Боспором, так как само Понтийское царство вскоре пало под ударами римских легионов. Боспорское царство вновь стало свободным и не просто свободным, но и сумевшим успешно отразить нашествие римлян.
В 706 году римского летоисчисления власть в Боспоре в ходе все-возможных интриг и дворцовых переворотов, предательств и измен пе-решла к династии Рескупоридов, продолжавших номинально править царством и во времена императора Константина. Править-то правила, но власти прежней уже не имела. То русколаны теснили это царство, не особо считаясь с его существованием и не очень признавая его границ, то римляне претендовали на его территорию и внешнее правление, а в последнее время на него раз за разом накатывались готы в своих стрем-лениях завладеть Тавридой. В связи с чем ранее процветавшие города Боспора или пришли в упадок, или все больше и больше склонялись под руку русколанских князей.
Ко времени описываемых нами событий Боспором правил царь из династии Рескупоридов по имени Савромат. Он был моложе князя Да-жина, но старше Буса. Это был умный и изощренный властитель, в жи-лах которого текла кровь и древних киммерийцев, и скифов, и эллинов, и сарматов. Наученный горьким опытом поколений, Савромат умело маневрировал среди могущественных и беспокойных соседей, которые окружали его государство, не позволяя никому из них поглотить его, имевшее чуть ли не тысячелетнюю историю и культуру, печатавшее свои деньги — золотые и серебряные боспорки, которые чаще всего на-зывали просто динарами, динариями или же сестерциями. Савромат в своей дипломатии руководствовался древним постулатом: «Если одно большое и сильное государство желает завладеть небольшим государст-вом, то оно им завладеет, так как ничто этому не может помешать. Если же на малое государство одновременно претендуют два больших, то ни одно из них его не завоюет: они просто не дадут друг другу сделать это-го из чувства соперничества». И эта дипломатия приносила плоды.
Былая мощь Боспорского царства давно была утеряна. Его предше-ственник, чтобы сохранить хоть какую-то независимость и иметь опору во внешнем изменчивом мире, вынужден был признать себя вассалом Римской империи. Но когда римский император Диоклетиан в дополне-ние к этому еще возжелал в Пантикапее поставить римский гарнизон в несколько центурий и ал под предлогом защиты царства от внешних врагов, то такое поползновение одного из правителей Римской империи на независимость Боспора была
Но тут в устоявшееся равновесие сил вмешались готы, не призна-вавшие ни политики, ни дипломатии. Их воинственные орды рвались на юг, в земли обетованные, где весь год солнце и тепло. Они потеснили прибрежные славянские племена тиверцев, сурежан, асов и новояров, потомков скифов и сарматов, а также тавров, исконных жителей Таври-ды, и устремились в глубь ее, сметая все на своем пути. Под их ударами пали и Хесонес-Корсунь, и Неаполь Киммерийский, и Сурож, и многие города, входившие в территориальное подчинение Боспорского царства. Только Пантикапею да еще нескольким малым городам, в основном на материковой части, удалось избежать их участи. Не помогли тогда про-тив этого нашествия ни римские когорты, ни собственные воинские си-лы Боспора. Впрочем, по большому счету, правителям Римской импе-рии тогда было не до Боспора: не то что порубежные земли, но и многие острова в Ионическом море также стали добычей готов конунга Книва и его военачальников — вождей готских и германских племен. И их нужно было во что бы то ни стало оттуда выбить. Можно было попытаться бороться с той угрозой с помощью соседней Русколани, но, как на грех, в ту пору Боспор и Русколань находились в довольно «прохладных» отношениях между собой. Поэтому на помощь русколан владыкам Бос-пора надеяться не приходилось. Однако, благодаря дипломатии и ус-тупкам, правителям Боспора, предшественникам Савромата, вновь уда-лось сохранить свою независимость, но государство ужалось чуть ли не до размеров града Пантикапея. Но и тут политика выжидания помогла: на призыв киевского князя Щека собралось союзное войско русов, ко-торое стремительным маршем прошло до южных берегов Тавриды, ос-вободив все земли и города, в том числе Сурож и Херсонес, от готского владычества. Некоторые крохи с чужого пира перепали и Боспору. Вновь в его подчинение вошли ближние города — подсуетились дипло-маты, да и Римская империя позаботилась о своем вассале. Хорошо чу-жими руками жар загребать!
Но вот фортуна остановила свой благосклонный взгляд на Савро-мате — и тот стал царем Боспора. А, став, дело повернул так, что сло-жившиеся было союзнические отношения между Боспором и Рускола-нью вновь охладели, словно на них дохнули ветры далекого ледяного моря легендарной страны Гипербореи, о которой сказывали Геродот и Платон. Познакомившись с выжидательной тактикой Савромата, руско-ланское посольство во главе с Бусом двинулось в родные края. Княжичу хотелось поскорее показать родителям свою супругу и узнать их мнение на счет его выбора. Он надеялся, что сделанный им в Курске выбор суп-руги понравится родителям и будет одобрен. Однако червь сомнения нет-нет, но тихонько подтачивал его душу: «А вдруг не одобрят». И тогда он немного мрачнел и замыкался в себя. И только нежная улыбка Радославы, ее открытые, как летнее дневное лазурное небо, глаза вновь изгоняли тревожные раздумья.
Князь Дажин и княгиня Ладуня давно уже ожидали возвращения из ознакомительного похода по землям Русколани сыновей Буса и Злата.
— Пора уже — не раз и не два говорила Ладуня Дажину, тревожно вглядываясь в далекий окоем. — Давно пора.
— Да — соглашался князь Дажин. — Пора. Вон и лето идет к закату.
И действительно, хотя на дворе было по-прежнему светло и тепло, но красное лето уже перевалило свою середину и стремительно убегало в богатую хлебами и прочими плодами осень. Поэтому, когда, наконец-то, после столь долгих странствий посольская дружина Буса вошла в родной город, ни княгиня, ни князь Дажин радости своей не скрывали. Без укора сыну за самовольное решение восприняли они известие о его женитьбе, чем развеяли все сомнения княжича. И не только благосклон-но восприняли эту новость, одобрив действия сына, но и со всем раду-шием приняли в лоно своей семьи оробевшую Радославу, которая к этому времени, к слову сказать, была уже непраздной.
Когда первые страсти по поводу возвращения сыновей Буса и Зла-та из ознакомительного похода по землям Русколани притихли, князь Дажин призвал к себе волхва Златогора.
— Хочу от тебя первого услышать мнение о результатах посольской миссии сыновей, — объяснил он свое решение. — Сыновья, Бус и Злат, тоже поделятся своими впечатлениями… Позже… Но они молоды, а в молодости все видится или в очень радужных тонах и красках, или же только в черном да белом свете, без полутонов. Зрелость же, подкреп-ленная опытом и ученость, дадут, на мой взгляд, более верную картину.