Время черной звезды
Шрифт:
«Что с нами будет, Дмитрий?» – спросила она, увидев белый снег на зеленой траве. И он ощутил резкий укол тревоги, внезапно осознав, что Иокаста ему такого вопроса не задавала. Иокасту интересовало другое – когда за женщиной придут мужчины. Но Деметриос не мог сказать в ответ ничего определенного до тех пор, пока вышеупомянутые мужчины не обозначили свое присутствие в окружающем мире. А было это так.
Он вышел из офиса, пересек внутренний двор, подошел к открытым воротам гаража, где рассчитывал найти Филимона и обсудить с ним покупку запчастей. Телефонный звонок вынудил его задержаться снаружи. Голос «на
– Господин Стефанидес?
– Да.
– Мы разыскиваем Сергея Ковалева. – Пауза. – У нас есть основания полагать, что вы были последним, кто видел его в живых.
– Вы меня с кем-то путаете.
– Нет, господин Стефанидес, мы вас ни с кем не путаем. И вы не думаете, что мы вас с кем-то путаем. Вы прекрасно знаете, о чем идет речь.
Деметриос посмотрел в угол двора, где под навесом стоял его «Харлей».
На этом в принципе можно было закончить разговор. Но не тогда, когда твоя цель – заманить собеседника в ловушку. Пора? Да, наверное.
До чего же явно твое присутствие, бог всех богов…
– Если вы знаете все, что знаю я, стоит ли задавать мне вопросы?
Из трубки донесся довольный смешок.
– Браво, господин Стефанидес… или Сибирцев, как угодно. Мы не виним вас в смерти Ковалева, возможно, вы оказались в безвыходном положении, но вдова желает получить тело для захоронения. Что вы сделали с телом?
– Сколько вас там? – поинтересовался Деметриос, не спеша направляясь к мотоциклу.
– Что?
Он почти видел, как его собеседник озадаченно нахмурился.
– Я все время слышу «мы», «у нас»… Вот и спрашиваю, сколько вас, озабоченных судьбой Сергея Ковалева.
– Достаточно для того, чтобы близкие вам люди в скором времени оказались озабочены вашей судьбой, – прошелестела трубка.
Зловещий тон в сочетании с комичным акцентом заставил Деметриоса расхохотаться. Он разозлил кукловода. И сам почувствовал бодрящую злость. Звонок на мобильный – отличный ход! Продолжайте, партнеры. Подходите ближе… еще ближе. Вам понравится.
Нажатием кнопки Деметриос прервал связь. Оглянулся. Из открытого гаража на него вопросительно смотрел Филимон. За спиной Филимона, в ярко освещенном помещении, механики возились с прокатным «Фольксвагеном».
– Плохие новости, друг мой? – шевельнул губами Филимон.
Его темное от загара лицо с крупными чертами было покрыто бисеринками пота.
– Наоборот, хорошие.
Тихонько насвистывая, Деметриос подошел к мотоциклу. Застегнул до подбородка «молнию» своей черной кожаной куртки. Надел черный мотоциклетный шлем.
Филимон вскинул руку:
– Эвой!
Затем приложил к груди и поклонился.
Он безошибочно распознавал момент, когда его друг, сослуживец, работодатель вдруг становился кем-то другим.
Развернувшись, Деметриос выехал на дорогу, и за ним сразу же увязался белый «Опель», в салоне которого сидели двое. Широкоплечие мужчины в синих спортивных куртках с белыми полосами на рукавах. Коротко стриженные, светлокожие. Не местные. По одному, значит, уже не ходим? Ну-ну.
Потом началась гонка с преследованиями, причем на этот раз люди, нанятые российским предпринимателем Максимом Яворским, хотели не просто посмотреть, куда направляется Деметриос, они хотели его
Поглядывая в зеркало заднего вида, где вот-вот должен был появиться «Опель», Деметриос пролетел почти половину пути и вдруг увидел впереди грузовой фургон, выползающий из-за угла, чтобы перегородить выезд из переулка. Фургон остановился, из него вышли еще двое. В руках у них были… не пистолеты, нет. Тяжелые цепи, снятые, по всей видимости, с мотоциклов. Сжав зубы, Деметриос затормозил. Он сам по молодости играл в такие игрушки. При помощи долота и молотка расклепывал все звенья, чтобы цепь обрела гибкость, и без колебаний пускал в ход во время стычек на байкерской стоянке или на дороге. Играл и поэтому отлично знал, что такая цепь может оказаться грозным оружием в умелых руках.
Между тем позади нарисовался «Опель». Черт. Уже, наверное, поздравляют друг друга. Взгляд Деметриоса скользнул вдоль стены здания торгового центра, задержался на двустворчатой двери, похожей на вход в подъезд. Но только похожей. Он уже вспомнил. Он бывал здесь раньше.
Створки, как в салунах из вестернов, легко распахивались в обе стороны, но вели не в помещение, а на лестницу, спустившись по которой вы оказывались в еще более узком переулке, можно сказать, крытом коридоре, и дальше – на параллельной улице, куда заезжали грузовики с продуктами для ресторана. Без промедления Деметриос направил мотоцикл прямо в дверь, кажущуюся закрытой. Со стороны, наверное, это выглядело форменным безумием. Люди, стоящие около фургона, громко закричали, правда, слов он не разобрал. Створки двери распахнулись, «Харлей» ворвался в коридор, за считаные мгновения пересек площадку, скатился по ступеням, преодолел, едва не цепляясь за стены, расстояние, отделяющее его от свободы, и с рычанием вылетел наружу. Есть!
Он чувствовал, что губы растягивает дурацкая улыбка, а по вискам струится холодный пот. Теперь прочь отсюда и побыстрее. Продолжать игру в городе было бы неразумно. Что если сегодня на поимку несговорчивого ковбоя брошено больше машин, чем две? Вскоре он уже мчался по дороге, рассекающей надвое Аонийскую равнину. Как всегда после полудня, в достатке имелся и встречный, и попутный транспорт, что позволяло держаться на безопасном расстоянии от преследователей – они на легковом автомобиле попросту не могли маневрировать в потоке так, как маневрировал мотоциклист. Фургон вообще не показывался. Должно быть, безнадежно отстал еще на выезде из города. Или его отозвали.
Под моросящим дождем процессия приближалась к Парнасу. Вершины его тонули в серебристо-сером тумане. Нижние склоны, на которых обильно произрастали фригана и маквис – вечнозеленые жестколистные кустарники, местами образующие непроходимые дебри, – издали казались черными. Перед началом подъема большая часть машин свернула налево, к поселкам, раскинувшимся у подножия горы, и Деметриос прибавил газу. Водитель «Опеля» сделал то же самое. Затем дорога взвилась круто вверх влажной антрацитовой спиралью, так что гонка стала не только трудной, но и опасной, особенно для человека, впервые оказавшегося здесь. Тем не менее «Опель» не прекращал преследования.