Время для жизни 2

taramans

— Только там, как всегда — только стихи. Музыку… мотив дам, а вот ноты…

— Да сообразим уж как-нибудь! Варька вон — поможет! Не все Илюше авторские получать! Кстати! Мы с ним как-то разговаривали… Он проболтался, что в последнее время у него очень неплохо получать выходит! У тебя отпуск-то будет?

— Летом. В августе вроде бы…

— В Красно-Сибирск же приедешь? — дождавшись кивка Ивана, Игорь продолжил, — Обязательно в филармонию зайди, обязательно! Надо их потрясти по поводу договоров! И по этой песни, про

Революцию — тоже все разъяснить. А то… там ухари такие — и отодвинуть могут! Так… это еще обговорим! А пока — как командира твоего раскрутить на эти пять дней?

— Не знаю. Не думал даже! Вы же — как снег на голову свалились. Хотя… вот что! Знаешь, ты ему концерт пообещай! Здесь, в училище! Это ему такой «плюс» пойдет!

— Х-м-м… легко сказать! Пообещай! У нас график плотный. Три концерта за пять дней — это тебе не баран чихнул! Когда нам здесь выступать?

— Смотри сам. Но вариант — хороший. Вы же сейчас, небось, полные залы собираете, да?

— А то! — приосанился Калошин.

— Ну вот… Два концерта — в ДК «Сибзавода», это — для заводчан. Со стороны если кто и попадет, то очень немногие. А для города концерт — один всего! А так — еще концерт, да для училища персонально! Это же… у командиров наших — как нос задерется? Понты, Игорь! Всегда понты ценились!

— Понты? Что это? — удивился Калошин.

— Да это… у блатных выражение такое. Гонор, престиж… Хороший понт — дороже денег!

Игорь хмыкнул с улыбкой, покачал головой.

— Да что ты думаешь? Звони в Красно-Сибирск, проси у начальства разрешения продлить командировку на два дня. Утрясай эти вопросы. Можешь сказать, что отказать не можешь, иначе тебя в армию забреют! — засмеялся Иван.

Тот чесал затылок, задумался.

— Не… так-то — вариант! Ничего так вариант… Ладно, пошли комиссара совращать, а то там его Варька и так совратит, да без толку! — хохотнул Калошин.

Подчеркнуто возбужденно Калошин ворвался в кабинет Верейкиса.

«А атмосфера здесь… непринужденная! Варенька сидит, улыбается. А ушки и щечки — порозовели! Да и у комиссара — тоже улыба на всю морду! Вон… стереть ее пытается, да не сразу удается!».

— Варенька! Душа моя! — не обратил внимание на обстановку флирта Калошин, — А ты помнишь ли тетрадочку у Ивана? Ну — ту заветную тетрадочку, где он наброски да черновички записывает? Помнишь?

— Помню! — не понимающе протянула женщина, — Мы еще у Ильи в кабинете все ее изучали, когда новые песни смотрели. Ты еще сказал, что очень бы эту тетрадку хотел полистать…

— Вот, Варенька! Оказывается, наш друг эту тетрадочку пополняет! И у него там что-то новое есть!

— Правда, Ваня? У тебя есть новые песни? Да? А… А для меня — есть? — Варя затаила дыхание.

«Х-м-м… она сейчас играет или и правда так… вся в ожидании?».

Косов решил не томить:

— Есть. И для тебя есть!

Женщина подскочила, завизжала от радости,

и схватив Косова в охапку, расцеловала. Но — только в щеки.

«А вот сейчас она играет! Чувствую, играет!».

Верейкис сидел, удивленно-обескураженно глядя на этот переполох.

— Ванечка! А как я могу… ну — посмотреть эти песни? — «она аж ручки на груди сложила в жесте мольбы!».

— Варь… там только стихи, а нот нет…

— А как же…

— Подожди, Варя! — Игорь чуть отодвинул «лису Алису» в сторону, — Товарищ комиссар! У меня к вам будет огромная, просто — преогромная просьба! Даже можно сказать — официальное обращение, как руководителя музыкального коллектива!

— Слушаю Вас… тебя, Игорь, — поперхнулся Верейкис.

— Мы в Омске будем пять дней. Отпустите к нам Ивана? То есть — курсанта Косова…

— К-х-х-м-м… на пять дней отпустить? — опешил комиссар, — Ну, знаете ли… Ладно бы — на выходные, на пару дней. А тут — целая неделя! У нас такое не предусмотрено, товарищи.

— Вы поймите… концерты мы отменить не можем. Но… в свободное время будем работать с Косовым. Надо стихи на музыку положить, отшлифовать все идеально, ноты записать. Это… очень большая работа, очень. Знаете, как у других авторов? Одну песню могут месяцами вылизывать! Два-три месяца — точно! А тут мы просим всего пять дней!

— Нет, ребята… Ну, поймите, товарищи… есть порядок, правила определенные. У нас же не банда махновская! Устав же… Это — армия, Игорь. Ты просто не понимаешь!

— Так-так-так…, - Калошин «гнал картину», постукивал рукой по спинке стула, — Что же делать-то? Александр Артурович! Это же… для народа нужно! Люди же хорошие песню любят. А у Косова они — хорошо получаются.

— Согласен полностью! Но… не могу! Я даже к начальнику с такой просьбой пойти не могу. А решение такое — только за ним!

«Ага… уже перекладывает ответственность на Груздева! Подается комиссар, юлить начинает. Иначе бы просто — нет! И все!».

— А если… а если — вот так! Я свяжусь со своими руководителями… попрошу разрешения. Давайте… мы у вас концерт один проведем?

— У нас? У нас — это, то есть…

— Ну да, у вас в училище! Для руководителей, командиров, преподавателей. Можете еще кого из начальства пригласить. У вас же актовый зал есть?

Верейкис подтвердил.

— Большой? — продолжал давить Калошин.

— На четыреста мест! — с гордостью ответил комиссар.

— На четыреста? Маловато… не густо, так скажем! Но… и что вы на это скажите, Александр Артурович. Концерт — для работников училища. А если шире смотреть, еще кого пригласить… Концерт для командиров РККА!

Верейкис задумался. В отличие от Косова, покер-фейс держать он умел. Потом он «отмер», посмотрел на часы:

— Знаете, Игорь… Сейчас подъедет начальник училища. Надо идти к нему! Вдвоем пойдем, объясним. Выскажите свое предложение.