Время для жизни 2
Шрифт:
Комиссар повернулся к Коневой и выражение его лица изменилось. Изменился взгляд, губы дрогнули в попытке сдержать улыбку.
— А Вы, Варенька, здесь с Косовым подождите. Иван! Подогрей чай.
Дождавшись, пока за Верейкисом и Калошиным закрылась дверь, Варя выдохнула с облегчением, и расслабленно опала на стуле:
— Вот же… комиссар какой у вас. От такого оборону держать очень сложно. Прямо — напор и натиск! — она довольно фыркнула, — Но какой обходительный мужчина! Прямо вот… вроде бы даже и смешно, и довольно банально,
Косов и сам с удовольствием сейчас смотрел на женщину. Не поправляемая ею какое-то время юбка съехала уже ближе к середине бедра. Ножки… ох, какие ножки! И чулочки еще эти! Короткий пиджачок выгодно подчеркивает талию, но не скрывает довольно внушительный верх, явно больше «девяноста».
— Ваня! А ты чего так уставился? — женщина выпрямилась на стуле, поправила локон, чуть улыбаясь, а потом, засмеявшись, закинула ногу на ногу, заставив поперхнуться Ивана словами, — Как впервые увидел, честное слово! Слушай! А я вот сейчас поняла, чем и ты, и тот же Верейкис отличаетесь от Калошина, или же — от ребят из ансамбля. У вас взгляд какой-то «голодный», прямо вот… раздеваете взглядом. Кажется даже кожей ощущаешь это мягкое давление.
— Да ну, брось! Выставила нас прямо такими «озабоченными»! — засмеялся Иван.
— А то можно подумать — не так?! Именно озабоченные и есть!
— Просто и Калошин, и ребята — они постоянно видят вокруг себя женщин, и очень часто — красивых женщин. Вот у них взгляд и «замылился», привычно им такое, — предположил Косов.
— А у вас, что же, совсем женщин в училище нет? — удивилась Варя.
— Ну почему же… есть! — и сразу Косову вспомнилась Настя, отчего настроение заметно упало, — Просто их настолько меньше, чем курсантов, командиров и преподавателей-мужчин, что, можно сказать, и нет их вовсе. К тому же, молодых и красивых среди этих женщин — еще меньше.
— Б-р-р-р! — вздрогнула Конева и подернула плечами, но потом засмеялась, — Не завидую им! Это же ходить, и постоянно чувствовать на себе такие вот взгляды. Хо-т-я-я… наверное, можно чувствовать себя королевой.
— Да у них, похоже, привычка выработалась настолько игнорировать это все, что их ничем не пробьешь… Толстокожие…, - Косов пытался отвести взгляд от ножек Коневой, но получалось откровенно плохо.
— Ну-у-у… это тоже нехорошо, по-моему, — Варя оглянулась на дверь кабинета, и понизив голос, попросила, — Вань! А давай пойдем, покурим? Курить хочется — страсть как, а при Верейкисе было неудобно.
— А ты чего же, не бросила еще? Голос же от табака садится…
— Ай! Да брось ты! Можно подумать… Что я тебе — оперная певица?
Они зашли в тот же кабинет, где курили с Калошиным, и женщина с удовольствием затянулась дымом папиросы.
— Варь… ты похудела, что ли? — с удовольствием оглядывая ее, спросил Иван.
Конева хмыкнула:
— Похудеешь здесь! Калошин, скотина такая, заставляет два-три раза в неделю заниматься с танцевальной группой. Ты же не знаешь, да? Теперь у нас в ДК «Сибкомбайна» есть своя профессиональная танцевальная группа. Помнишь, на том концерте
Косов с удовольствием потянулся:
— Помню Танечку. У нее еще подружка такая была… очень симпатичная. Оксана, вроде бы? Да, точно — Оксана.
— Угу… они. А у Оксаны той сейчас хахаль постоянный! Так что — губу не раскатывай! Да и нету их сейчас с нами, дома остались. В общем, у нас сейчас пять пар танцоров. Вот… заставляет меня с ними заниматься. А я же не танцовщица, знаешь, как тяжко?! — надула губки Варя.
— Зато теперь у тебя фигура — полный отпад! И раньше-то была — просто — ах! А сейчас вообще — кирдык всем мужикам! — Иван обратил внимание, насколько женщине это приятно.
«Млеет, как кошка!».
— И одежда у тебя — под стать! Не в Москву катались? — «Вареньку все же нужно — дожимать!».
— Скажешь тоже — в Москву! — фыркнула она, — Нет, Ваня! До Москвы мы еще не доросли. Да нам и здесь, в Сибири — пока хватает. Веришь-нет… концерты, концерты, концерты… устаем, как лошади на пахоте! А одежда… Одежда из того самого Дома моды! Нравится?
И чертовка медленно повернулась вокруг себя.
— Нравится? — повторила она.
— Очень! А где уже успели побывать? — Косову пришлось отводить взгляд большим усилием воли, а еще стало интересно, насколько выросла география известности коллектива Калошина.
— Ну… сюда уже второй раз приезжаем. В Красноярск катались, в Свердловске были. Еще загнали нас как-то аж в Иркутск, представь! Ну и в Красно-Сибирске — вот прямо нарасхват стали. То на «Сибзаводе» работаем, то по площадкам в городе…
— Растет известность? — подмигнул он женщине.
— Растет…
— А чего же ты так… недовольна?
— Да тяжко это все! — состроила гримаску Конева.
— Зато от мужиков, поди, отбоя нет?
— Ай! Да надоели, честное слово! Ты не поверишь, иногда просто отдохнуть хочется, с нормальными людьми пообщаться, а не это вот все…
— Замуж еще не собралась? — «подколол» певицу Иван.
— Вот еще! Нет, Ваня… Не хочу. Да и некогда! — отмахнулась «звезда эстрады», а потом, сама потянулась как кошка к Косову.
— Ванечка! А у тебя новых песен много? — «и приобняла, зараза такая, и бедром в ногу уперлась!».
— Много? Да как сказать… не считал. И, сразу предупреждаю, там все больше наброски и черновики. Надо будет выбирать, дорабатывать…
— Ну-у-у… это мы и выберем, и доработаем…, - «от же… сучка! И ручку на пах положила!».
«А там чего? Там реакция — простая, понятная и известная!».
— Ого…, - чуть подняла бровку Варя, — Как ты… быстр. Прямо вот… вспыхиваешь весь. Если Игорек сейчас не опростоволосится, мы с тобой поработаем, да, Ванечка? Плотно так поработаем?
Косов уже потянулся, чтобы обнять женщину, как во входную дверь политотдела постучали.
«Вот же… блядь! И чего это и кому понадобилось? Но хорошо хоть — не Верейскис, тот бы стучать не стал! Да и вообще… не нужно все это здесь даже начинать! Не дай бог… застукают, даже просто за объятиями-поцелуями — комиссар вообще не поймет!».