Время для жизни 2
Шрифт:
— А если правда, она для других приятна, так ее же говорить — еще лучше. Вот стоит красивая девушка, и я ей прямо и честно говорю, что она красива. Ей же, этой девушке, это приятно, да? — продолжил Косов.
Светка чуть порозовела щечками, но промолчала.
— А если и правда, и человеку — приятно, но — почему не говорить-то?
Девушка хмыкнула, поправила локон волос:
— Пошли ужинать, философ! Или все-таки правильнее — бабник и кобель?
— Ну а почему одно с другим не может сочетаться? — Косов поднял гимнастерку и ею наспех обтер голову, потом натянув галифе,
— Интересно…, - протянула Светка, — Ну и что дальше?
— А дальше… кроме всех его достоинств… или недостатков — если вспомнить, что он был бабник! У него был такой — очень отличительный признак… У него был просто огромный кривой нос. Просто клюв орла, а не нос. Уж скольких мужчин он проткнул шпагой за издевательские насмешки над своим носом — не счесть! И что характерно, очень многих женщин — именно этот нос привлекал к Сирано. Вроде бы — уродство, ан нет! Фактор, привлекающий внимание! Ну и не стоит забывать, что он был поэт. Такой — очень своеобразный, интересный. Любовные сонеты писал — женщины млели!
— Слушай, а ведь правда интересно! — загорелись глазки у девушки, — Ну, а дальше что?
— Дальше? Там много чего дальше… А я — есть хочу!
— А расскажешь после ужина, а? А я и не слышала про такого писателя и поэта, Ростан, да? Но опять же, если человек уродлив на лицо — как же он мог привлекать женщин?
— А здесь… красавица моя… есть один секретик, который молоденьким девушкам знать рано! — засмеялся Иван.
Светка фыркнула, и развернувшись ушла к костру.
«Ну вот, придурок! Заинтересовал девушку. А зачем? Хотя, если верить Машке, Светка во мне и так уже давно — «заинтересована»!».
К ужину уже все было готово — и полог застелен, и кружки-миски расставлены, и овощи-фрукты порезаны. В нескольких кучках расположились крупные ломти хлеба.
«Люблю я это дело — вот так на природе вечером, как говорят хохлы — «поснидать»!».
Суп, или кулеш, Косов не знал, как назвать блюдо, которое приготовили девушки, был вкусен. Хотя для супа он был густоват, а для кулеша жидковат. И зачем в кулеше — картошка?
«Девчонкам, наверное, редко приходилось готовить на костре, в большом котле, на столько народу. Разварилось это все в жидкую кашу. Ну — пусть будет, вкусно все-таки… после дня ходьбы, купания, да и на природе!».
Но народ без претензий активно наворачивал «хлебово» и даже просил добавки. Съели все! Самый мелкий пацан Мишка, еще и из котла все выскреб! Потом, уже более спокойно, с полными животами, все чинно пили чай. Солнце уже почти скрылось, лишь тонкая полоска на западе окрашивала и часть неба, и воду Иртыша, и ивы на острове в красноватый цвет. Посвежело, потянуло ветерком от реки, и Косов накинул свой бушлат на плечи Эльзы.
Сидеть у костра было чертовски приятно и до оцепенения расслабительно!
Но
«Ну, это и к лучшему! Где еще петь песни под гитару, как не у костра? А то, что вечер тихий и томный отлетит без следа… ну так что же? Это опять старческое брюзжание проснулось? Потрескивание костра; искры, летящие ввысь; звезды, чуть проглядывающие через легкие, еще видимые при свете уже ушедшего солнца, облачка… Может это все еще и будет? Юность — она такая, ей незачем прислушиваться к тишине вокруг; она не хочет наслаждаться покоем. Какой покой, если он «только снится»? Да, скорее всего — еще даже не снится!».
Но Мишку остановила Светка:
— Погоди, Миша… Тут Иван мне начал рассказывать одну интересную историю. Мы с девочками хотели бы услышать ее полностью!
«Ну вот! Напросился сам, кого винить?».
Но не жеманясь, Косов рассказал про Ростана, про его пьесу, про Сирано и его любовь. Ах как горели глазки девчонок при свете костра! Даже Лиза, уже не смущаясь, прижалась к его плечу, тесно обхватив его руку.
Нас не спросив, Судьба заносит молот
И бьёт наотмашь, всё вокруг дробя:
Жестоко некрасив, давно не молод,
А вот — живу, тоскуя и любя.
Безденежен и, в общем — то, незнатен.
Бивак, казарма, комната в корчме…
Но — путь определён и невозвратен,
Как тропка заговорщика к тюрьме.
И вы опять в глаза глядите смело, –
Луиза, Женевьева, Изабелла,
Роксана, Анна — тысячи имён
Слагаются в единственное имя,
Что мыслями и нервами моими
Играет, словно волнами знамён.
Закончил он так кстати всплывшим в памяти одним из сонетов Сирано.
— Откуда ты все это знаешь? — пораженно протянула Машка.
Косов рассказал вкратце свою историю, точнее — легенду:
— Вот так, за зиму в библиотеке, от скуки можно сказать, я чего только не перечитал! — смеясь, закончил Иван.
— А мне в школе стихи очень сложно даются! Никак не могу запомнить того, что задают учить наизусть! — задумчиво произнесла, глядя в огонь одна из девчонок.
Мишке, наконец, дали слово. Точнее — дали сыграть на гитаре. Косов сразу определил классическую школу — очень уж старательно, хотя и умело, не отнять! Играл парень. Умело, но… без импровизации и без огонька! А уж когда запел… Лучше бы он этого не делал! Нет, голос у него вроде бы и был, слабенький такой… Но все в целом — очень неубедительно смотрелось и слышалось. Похоже, это понял не только Косов.
— Может споешь? — спросила у него, чуть повернувшись, Эльза.
Косов взял переданную ему по кругу гитару, осмотрел:
«Классный инструмент! Действительно классный! Как бы даже — не ручной работы. Хотя я ручной работы гитар не видел, но вот — не похоже она на обычную, фабричную!».
— Шикарный инструмент! — чуть поклонился он Мишке, ревниво глядящему, как Иван осматривает «его прелесть», — Правда — шикарный! Мне даже… нечего сказать. Первый раз такую вот прелесть в руках держу!