Время для жизни 2
Шрифт:
Мишка приосанился, зажмурился довольно:
— Подарок!
Косов провел пальцами по струнам, прислушался, чуть поправил струны.
«А что тут петь? Не тот же репертуар Калошина. Там все же для более старших людей. Могут не понять здесь. Скучно покажется, взросло и скучно! Х-м-м… а что еще петь, если — гитара, костер, поздний вечер?».
— Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно.
Струна осколком эха пронзит тугую высь!
Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,
Как
Народ проникся! Народ слушал зачарованно! А Лиза вообще — положила голову ему на плечо, глядя в огонь.
Потом Косов немного побаловался со струнами гитары, переборами увеличивая темп, чтобы вывести молодежь из оцепенения и задумчивости. Увидев, что окружающие немного встряхнулись, не стал раздумывать.
«Что может сейчас быть ближе молодежи, чем дворовые песни?».
— А ты опять сегодня не пришла!
А я так ждал, надеялся и верил,
Что зазвонят опять колокола любви моей,
И ты войдешь в распахнутые двери!
«Маркин, он такой — Маркин! Молодец, реанимировал в восьмидесятые старые, почти забытые песни дворов. И ведь как народу «зашло», как мы блажили по дворам все это? Как девочки таяли в наших руках, после прослушивания этого «романтик»!».
Потом, почти без перерыва:
— Белая черемуха белою фатой
расцвела под окнами, словно образ твой!
Распустилась по весне, и увяла вновь!
Белая черемуха — первая любовь!
Косов пел, поглядывая на ребят, «считывая» реакцию. Только чаще всего натыкался на глаза Светки и Машки. Машка вся ушла в слух, и смотрела на него, удивленно открыв глаза, а вот Светка… тут было все сложнее! Ее глаза «небесно-васильковые притягивали взоры как магнит!».
«Правда! Какие у нее глаза?! Утонуть можно! И зачем же ты, девочка, на меня так смотришь? Не надо так смотреть, ой, не надо!».
— Мне бы жизнь свою как кинопленку
Прокрутить на десять лет назад!
Чтобы стала ты простой девчонкой –
Чистой-чистой как весенний сад!
Но ведь эти взгляды — это дело такое… Обоюдоострое! Поэтому Косов перевел взгляд на огонь и больше его не поднимал. А уж туда, где сидели эти двое, вообще не смотрел!
«Наверное, есть что-то такое… волшебное или магическое в жизни! Вот вроде бы — смотрим мы туда-сюда, на людей смотрим, на девушек. И все вроде бы — ничего! А вот бывает такая ситуация… обстановка, что ли? Когда вот так — посмотришь в глаза… и как будто околдовали! Как в омут головой! И взгляд не отвести, и он, взгляд этот, как будто передает что-то такое, что чувствуют и он, и она! Как нить какая-то… эмоции, чувства… может даже — мысли!».
— Сиреневый туман над нами проплывает,
Над
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда!
«Эгей! А чего это… уже некоторые глазенки трут, слезу смахивают? До чего же тут народ простой, непосредственный! Песню слушают, и песней — живут!»
— Ты стоишь у окна, небосвод высок и светел.
Ты стоишь и грустишь, и не знаешь отчего.
Потому что опять он прошел и не заметил,
Как ты любишь его, как тоскуешь без него!
Косов откашлялся, отложил гитару и закурил:
— Уважаемые слушатели и зрители! Небольшой перерыв! Артисту нужно покурить и выпить пару глотков чая! — засмеялся он.
Народ зашевелился, заговорил, делясь впечатлениями. Послышались просьбы:
— Иван! А слова… слова бы переписать! И — ноты! — это уже Мишка про ноты вспомнил.
Иван глотнул пару раз из поданной кем-то кружки, с удовольствием затянулся. Молодежь парочками — парни табунком, а девчонки — парочками, подались в темноту. В разные стороны. Причем, как заметил Иван, никто в рекомендованную им сторону не пошел. Кто-то крикнул:
— Без нас не продолжайте!
«М-да… проблема туалета в вот таких вот совместных походах стоит остро! И это мы пошли еще на одну ночь! А когда пойдем на пару — что делать? Думать надо!».
Эльза потянулась и с сожалением протянула:
— Вот же… все девчонки разошлись! И что мне теперь… одной идти?
«Как разошлись? Вон же — сидят!».
— Товарищ курсант! Может быть, вы проводите меня? До кустиков. Только чур — не подглядывать! — она смотрела на него, ясно давая понять, что возражений не примет.
«Че-т… по-детски как-то прозвучало!».
— Пойдем! Подглядывать не буду, обещаю! — кивнул он.
Когда они вышли из круга, освещенного костром, Лиза потянула его за руку. Сильно потянула!
— Лиз! Куда ты? Там же лес! Да и зачем так далеко-то? Уже же не видно…, - недоумевал Косов.
— Пойдем, а? Не упирайся! — продолжала тянуть его девушка.
— Комары же там! Ты ж их боишься!
— Плевать! — бросила она.
Когда они уже дошли до самого оврага, до костра было метров сто, не меньше! Эльза рывком развернула его к себе, жарко зашептала:
— Ты что творишь, а? Что ты творишь? Зачем пел все это, зачем?
Косов ошарашенно почувствовал, как она судорожно расстегивает ему ремень, а потом и пуговки на ширинке галифе.
— Лиз! Ты сошла с ума? А если, кто-нибудь увидит? — прошептал он.
— Не увидят, мы далеко ушли! — снова бросила она.
— Ну так… поймут. Если нас долго не будет!
— Не поймут… я быстро! Не упирайся, а?! Ну хочу я! Очень хочу, понимаешь? Просто — не могу, как хочу! Стой так…, - и она нырнула вниз, встав перед ним на колени.