Время для жизни 2
Шрифт:
Он, улучив момент, наклонился к своей даме и спросил:
— Вы не откажете мне в маленькой просьбе, Екатерина? Давайте уже на ты?
Та покосилась на него, негромко хмыкнула и этак царственно разрешила. Кивнув.
Народ, кстати, выпивать не чурался. Дамы пили по половине рюмки, а вот Ильичев «замахивал» лафитники — только в путь! Иван подумал, и решил не гнаться за приятелем. Похоже, что тому эта водка — как слону дробина. А вот сам Косов — еще на что-то надеялся. На продолжение банкета, ага!
«А то уж совсем как-то анекдотично будет… может дама —
Гусик был — хорош! Даже жаль, что оказался не так уж и велик! Вчетвером они с ним как-то быстро расправились. Почувствовал себя сытым в первом приближении, Косов сходил и вымыл руки — а то, вдруг Катю за попу тискать, а лапы — в гусином жире?
«Юбку еще испачкаю! А это не сделает ее более покладистой! Х-м-м… а вот после третьей рюмки… она уже кажется вполне симпатичной. Еще бы и вела себя попроще!».
— Степа! Хватит дымить в помещении! Пошли лучше в ограде покурим, и свежим воздухом подышим. Знаете, Глаша… как-то Вы чересчур печи топите. Прямо вот… чересчур!
Хозяйка пошла открывать форточки, чтобы проветрить, а они с сержантом вышли в ограду.
— Ну что, Ваня… нормальный такой тебе бабец достался! Очень даже ничего Катюша эта! — все же Ильичев чуть опьянел.
— Да я вот как-то… сомневаюсь, что достался. Не кажи гоп, пока не перепрыгнул — слышал такое? — попыхивал папироской Иван.
— Да ладно! Это она пока кобенится. Сейчас еще посидим чуток, выпьем… поплывет Катюша. Точно тебе говорю!
— Поживем — увидим!
Когда они вернулись, в зале стало ощутимо свежее и прохладнее. А когда еще выпили, Глаша предложила потанцевать под патефон. Хозяйка прошла в спальню, и вынесла оттуда несколько пластинок в бумажных конвертах.
— Глаша! А я вот слышал, когда Вы в спальню заходили, зазвенело что-то… Это не гитара у Вас? — ага… был такой негромкий знакомый звон.
— Ну да… от бывшего ухажера осталась, — Глаша покосилась на Степана, но тот упоминание о бывшем хахале хозяйки проигнорировал, — я его, когда выгнала, такая злая была, что несся он отсюда, башмаки теряя. Вот… и гитара осталась. Да с него и игрок-то такой был… больше нервы трепал, чем играл… А ты что же, Иван, играешь на гитаре?
Ильичев тоже удивился:
— А чего ж я об этом не знаю?
— Да как играю… немного. А не знаешь ты, Степа… Так когда бы и где ты узнал? В училище у нас гитары нет, да и времени на то — не было.
— Но давайте сначала потанцуем… раз уж решили, а потом нам Ваня сыграет — предложила хозяйка.
Места для танцев было маловато. Да и пластинок с подходящими мелодиями было ровно две, все остальное у Глаши были романсы, томные, тягучие, для танцев не подходящие…
Так что топтались парами по сторонам стола. Степа с подругой — по свою сторону, Иван с Катей — по другую. Косов мельком видел, как дерзкий сержант уже вовсю лапает хозяйку за задницу, по-хозяйски эдак! Та хихикала, но не пресекала.
Иван помолчал, разглядывая аккуратное ушко женщины, потом
«Еще и разница такая в росте… Она куда-то в грудь мне уставилась, и головы не поднимает!».
Вторая попытка снизить уровень мануального контакта была также пресечена, но уже не так активно и уровень возможного пожатия попы — четко не обозначен! А значит… по чуть-чуть…
«А задница у нее все же — неплоха! Плотная такая… крепкая!».
Оказываясь спиной к приятелю с подругой, пользуясь их невниманием, Косов продолжил наступление, одновременно с нашептыванием на ушко женщины, о том, в каком восторге он от ее фигуры.
Катерина хмыкнула и коротко с усмешкой посмотрела на него.
«Чего это она? Ах ты ж… блядь… Об этом-то я и не подумал!».
Как-то под действием сытости и слабого хмеля, расслабился Косов и не подумал, что… воспрявшим от долгого сна органом… упирается женщине в верх живота. Особенно, когда, показывая страсть и увлеченность ее фигурой, прижимал ее к себе посильнее.
— Ну вот видишь… сама же чувствуешь, как ты мне нравишься!
Катерина негромко засмеялась и тихо шепнула:
— Так… таким как ты… молоденьким кобелькам и голой пятки хватит, чтобы разум потерять!
— Ну здесь… я с тобой все же не соглашусь. Все же — женщина должна нравится!
— Да? И что же — прямо вот так нравлюсь? Или просто хочется… на спинку меня завалить?
— Одно — другому не мешает! И нравишься… и завалить тоже хочется…
Она негромко засмеялась:
— А если… хочется-перехочется?
— Ну что же ты так, Катюша? Не лишай меня надежды…, - и посильнее уперся ей в животик своей выступающей частью.
Она засмеялась сильнее:
— Глаша меня тут обкормила… живот полный! А ты еще и упираешься… так вот… сильно!
— Так ты почувствуй, как я сгораю от страсти к тебе!
— Да я уж чувствую…
После, когда они вернулись к столу, Косов пододвинул стул поближе и сел почти вплотную к женщине. Руку сначала положил на спинку стула, потом — приобнял Катю за плечи, а не встретив сопротивления, опустил руку ниже — между спинкой и спиной. И опять не встретил возражений! Лишь когда он, немного разыгравшись, принимался потискивать верх попы интенсивнее, женщина, отклоняясь назад, прижимала его руку спиной в спинке стула, давая понять, что пока — достаточно.
Выпили, закусили…
— Ну что, Иван…, - Глаша встала и принесла из спальни гитару.
«Обычная, довольно потертая «шестиструнка», с дурацким бантом на голове грифа».
Косов проверил струны, осмотрел гитару, и чутка подстроил под себя, заметив, что прошлый владелец чего-то мог: и инструмент не совсем убитый, и даже где-то настроен… как-то.
Степа на все его действия смотрел с ожиданием, Глаша — с интересом, а Катя — с некоторым удивлением.
— Что красавицы хотели бы услышать? — обратился он к женщинам.