Время дня: ночь
Шрифт:
— Меня познакомил с ним дворник.
— Какой дворник.
— Дворник — его так тоже прозвали за его должность дворника — это Владимир Бондаренко, о котором вы говорили.
— Кто ещё?
— Другой Владимир. Фамилию не помню. Он тоже был дворником. Но мы его звали хиппи, потому что он носил длинные волосы.
— "Мы" — это кто?
— Я, Санитар и дворник.
— Ещё кто?
— Это, пожалуй, все, кого я знал…
— Хорошо, — следователь вытащил из стола сигареты, закурил и снова спросил: — Когда и как вы познакомились с Александром Вирой?
— Я помню, что познакомил меня с ним дворник после того, как я вышел из психбольницы. Это было в 1976
— Ну и как же он помог?
— Я не знаю, помог ли он мне. Но мы стали встречаться, разговаривать о философии, религии, литературе.
— Кто ещё был на этих встречах?
— Не помню. Иногда — дворник. Иногда — хиппи. Но чаще мы встречались одни.
— Что вы знаете об экуменическом самиздатском журнале?
— Такого журнала я никогда не видел.
— Говорил ли вам Вира об экуменическом движении?
— Я не помню… Я читал о таком движении в книгах…
— В каких книгах?
— Например, в "Карманном справочнике атеиста" или в "Настольной книге атеиста". В "Критике буржуазной философии и религии". У меня дома много такой литературы…
— Так-так… — Следователь отбросил авторучку, прекратил вести протокол, закурил новую сигарету. Помедлив, он сказал:
— Я знаю, что ты поссорился с Вирой… И в отместку написал целую книгу, где обвинял его в создании секты. Если ты хочешь, мы можем опубликовать твою книгу большим тиражом. Почему ты его защищаешь? Ведь, он тебе — враг…
— Почему враг? Нет… Мы просто разошлись по идейным соображениям. Я был не согласен с его точкой зрения на философию Владимира Соловьёва и Николая Бердяева. Мы просто перестали встречаться. И только… А той книги у меня нет. Я что-то писал по поводу взглядов Санитара, но это было очень наивно и в очень обобщённой и, скорее, отвлечённой форме… Я потом выбросил ту рукопись…
— Неправда! Я знаю, что она у тебя осталась. Ты хочешь, чтобы я на самом деле выписал ордер на обыск? Поверь мне, в этом случае я найду не только эту книгу!
Саша молчал. Рукописи у него действительно уже давно не было. Начав писать её по совету Никанорова, который подначивал Сашку тем самым показать Санитару "кузькину мать" и, чтобы твёрже укрепиться в своих новых взглядах на религию и с трудом завершив её примерно через несколько месяцев после разрыва с группой Санитара, юноша в первую очередь отдал книгу на прочтение отцу Алексею. Отец Алексей — передал ей Никанорову, чтобы узнать его мнение обо всём случившемся и сложить свой собственный взгляд. Когда Саша спросил у своего духовника о своей книге, то услышал следующее:
— Знаете, Сашенька, у меня в саду, есть такое место, которое я называю "Голгофой". Вы ведь, знаете, что то место, где распяли нашего Спасителя, когда-то служило свалкой, где сжигали городской мусор. От этого и возникло там возвышение, где потом начали казнить преступников. Так вот, можете ли вы себе представить, сколько своих черновиков и неудавшихся работ я сжёг на той своей "Голгофе", в саду?..
На следующий же день, Саша взял лыжи и с Виталием, мужем сестры, с которым был в хороших отношениях и который был посвящён во многие его дела, направился в Зюзенский лес — чтобы убить двух зайцев: покататься, отдохнуть, посидеть у костра, слегка выпить и главное — сжечь свою книгу…
Прошло уже несколько лет с того дня…
"Нет рукописи — напишем!" — подумал Саша. — "Долго ли состряпать?"
Наверное о том же подумал и следователь.
— Хорошо, — тихо пролепетал Саша. — Я поищу… Возможно она где-нибудь ещё лежит…
— Так-то
— Прочти и подпиши, — сказал он, наконец, отрываясь от бумаги и протягивая её Сашке.
Он начал читать. В основном всё было нормально — точно так, как он на самом деле отвечал на вопросы следователя. Однако он попросил убрать слово "кличка", перед "Санитаром", и слова "много разных" в предложении: "На квартире Александра Виры я встречал много разных людей". Следователь сделал приписку в конце протокола, оговаривавшую Сашины поправки, но слова в тексте остались без изменения. Саша подписал протокол, спросил о справке для диспансера. Следователь вытащил бланк повестки, с печатью, поставил дату и расписался.
— Жду тебя завтра в это же время, — сказал он, поднимаясь из-за стола.
— До свидания, — ответил Саша, подхватывая со стола повестку, превратившуюся в справку, и направляясь к выходу.
Оказавшись на свободе, чтобы придти в себя, он решил пройтись пешком до Садового Кольца и направился вдоль трамвайной линии.
"Подонки!" — с горечью думал Саша, шагая, — "Заложили всё до мелочей! Даже про книгу настучали. Уж, казалось бы, чего надо: на нет — спросу нет. Нечего сказать — молчи. Зачем же стучать о том, о чём никто больше не знает и не узнал бы?.. Какую же теперь "куклу" подсунуть вместо сожжённой книги? Вот дурак! Думает, я на самом деле рукопись отдам! Даже если б она у меня была! Да, ни за что на свете! А ещё — следователь! Хотел сыграть на мелком тщеславии! Думал, я обрадуюсь поводу выместить обиду… Такие, как он, не в состоянии понять, что несмотря на все мои обиды и разногласия с Санитаром, — он мне во сто крат ближе, чем все вы, блюстители законов, вербовщики стукачей, предатели! И ведь, уверен, подонок, что напугал меня до смерти угрозой обыска! Неужели, он, каналья, полагает, что я такой дурак, что не понял сразу, что он блефует? Наверное, большинство на самом деле пугаются, и страх не даёт им возможности трезво размышлять и притупляет не только умственные способности, но и человеческую совесть! Да, иди, сука, обыскивай! Самому тебе будет дороже — всё одно ничего не получишь!"
Дома он стал перебирать книги, рукописи рассказов, черновики, конспекты лекций из МГУ. Неожиданно в руках оказалась толстая тетрадь конспекта книги некоего Богомолова "Критика современной буржуазной философии и религии". Когда-то он, Санитар и Наташа встречались, изучали эту книгу, обсуждали её главы. Санитар выслушивал толкование Саши, мнение Наталии, давал свою трактовку проблем. И хотя Саша уже прочёл ту книгу от корки до корки, перед встречей он делал конспект каждой следующей главы, отбрасывая атеистические выпады автора, оставляя оригинальные цитаты философов, подвергаемых в той книге критике. Таким образом на основе атеистической книги получилась рукопись, которую Саша назвал: "Обзор современной зарубежной философии и религии".
Не долго думая, юноша оторвал титульный лист с названием рукописи — конспекта и перед самым началом первой главы написал:
АЛЕКСАНДР ВОЛГИН.
"КРИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ НА ЧАСТНЫЕ ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ И РЕЛИГИИ"
— и поставил дату: "1977".
"Пусть почитает придурок!" — усмехнулся он. — "Может, что-нибудь в его просовеченных мозгах повернётся в другую сторону…"
Отдавать конспект было жалко. Столько труда было потрачено. Тем не менее, это была "находка для шпиона" — хорошая "кукла", — то, что вполне должно было сойти за желаемое.