Время иных
Шрифт:
Девушка перепрыгнула через метнувшийся к её ногам провал, аккуратно обошла следующую трещину и, больше не отпуская взглядом рвущиеся к низким серым тучам столбы огня, пошла в их сторону.
****
Она всегда знала, что отличается от других. Родители не скрывали, что она такой родилась. В мире, где почти не осталось чистой воды, не осталось деревьев и даже травы, у неё не было никаких шансов появиться на свет. Здесь слишком давно не рождались дети. Её будущая мать сразу начала пить отравленную воду, как только поняла, что беременна. Почему-то она решила, что именно этим способом сможет избавиться от нежелательного ребёнка. Плод слишком быстро истощал её и так слабый организм,
Внешне она почти не отличалась от жителей их умирающего мира. Та же белая, почти просвечивающая кожа, такая же болезненная худоба и огромные глаза с вечно голодным взглядом. Только её голод был совершенно другим….
Воспоминания о том времени так и остались единственной болью для её совершенно холодного, расчётливого разума. Странно, но родители совершенно не понимали, что она их любила, наверное, она даже для них казалась монстром… Она их не винила. Нельзя по-другому относиться к тому, кто поглощает твою последнюю энергию, твою почти и так исчезающую жизнь. Вместо пищи. Она сама называла себя монстром, но она любила этот умирающий мир, потому что он был её родным…. А потом произошёл тот взрыв. Последний из серии, сотрясающих планету на протяжении нескольких лет.
Взрыв…. Говорили, что глубоко под землёй расположено множество предприятий, когда-то обеспечивающих их мир всем необходимым. Потом все ресурсы были истощены, предприятиям стало нечего перерабатывать, но полностью автоматизированные цеха никто не остановил. Люди не сразу поняли, что произошло, а когда поняли — было поздно. Начавшиеся землетрясения, глубокие трещины и обвалившаяся почва перекрыли к ним все подступы. Но заводы почти не пострадали. Заложенной для обеспечения их работы энергии хватило ещё на десятки лет. Машины продолжали вгрызаться в недра планеты, разрушали уже опустошённую почву, нарушали русла рек, заражали водные источники отбросами переработанного топлива.
Первый взрыв был закономерным результатом их работы — из строя вышел один из реакторов, затем другой, затем следующие…. Их мир оказался обречён.
Память продолжала хранить воспоминания об огненном зареве, багровыми стрелами пронзившем низкие серые тучи, о чёрном песке, смерчами кружащем в воздухе, о бьющем в небо огне… Тогда она была единственной, кто бежал навстречу, а не прочь от разрушительной стихии.
В сознании поселилось слишком ясное понимание, что это рвущееся на поверхность пламя будет последним — оно поглотит их изувеченный мир. Она не знала, почему шагнула ему навстречу. Это не было желанием умереть первой, и, наверное, она бежала бы прочь, если бы не была уверена, что может что-то изменить. Странное ощущение, когда понимаешь, что в том, что несёт смерть, заложена огромная энергия. И ты можешь её вобрать, поглотить, преобразовать в нечто другое. Как пищу, что брала из живых существ….
Разрушительная стихия захлестнула горячей болью, в воспоминаниях остался только огонь, жгучими волнами вгрызающийся в кожу. Она чувствовала, что балансирует на грани, впереди был бездонный омут, наполненный крутящимся вихрем путей, уводящих в неизвестность… и маленькая умирающая планета, покрытая пеплом. Здесь всё станет пеплом! Ей показалось, что она сделала правильный выбор — нужно лишь забрать эту разрушительную мощь и планета выживет! И это неважно, что её слишком много…
Она шагнула вперёд, пламя больше не жгло, оно стало потоком, что послушно вливался сквозь кожу, входил в тело, наполнял неведомой силой. За спиной с упругим хлопком ударил ветер, подбросил вверх, удерживая и разворачиваясь в…
Взгляд скользил по обожжённой почве, по раскалённым камням и по руинам, оставшимся на месте домов. Крылья плавно задевали поверхность и вбирали последние крупицы силы. Позади оставался пепел. Только пепел. Больше ничего нет!
Перед глазами замелькала пелена, она заставила себя подняться ввысь, навстречу мириаду кружащих звёзд, они потянули её прочь от погибшего мира. Пространство рвалось на части, высасывало накопленную силу, чтобы открыть путь.
Она хотела их спасти — своих родителей, свой народ. Свой дом. Она не собиралась уходить, когда поглощала то пламя…. Она любила свой мир.
Уже потом, когда пришло осознание, что вокруг совершенно другая реальность, чужой мир, не тот, что должен был выжить, её единственным желанием стало вернуться — найти дорогу туда, что перестало существовать. Потом были сотни других миров, безумным калейдоскопом проносящихся мимо, она взяла частичку каждого из них, чтобы пополнить силы и открыть Путь дальше. В никуда. И теперь круг замкнулся.
Ладонь легла на серый камень, впитавший в себя отголоски прошлого. Кожа ощутила холод, тугими потоками извивающийся под пальцами. Этот дом жил вне времени. Это был её дом, её память о той всепоглощающей ярости, что она почти обрушила на весь этот мир, когда поняла, что он чужой… Мир, ставший первым после её родного и давно превратившийся в тень, в забытую иллюзию, но это здание врезалось в память прочнее любого другого воспоминания. Когда она здесь очнулась, оно горело. И на мгновение ей показалось, что она всё ещё дома…
Сейчас на месте почерневшей от огня кирпичной кладки высились крепкие каменные стены. Новое здание взлетело ввысь причудливым и гротескным замком, словно посреди города стояла крепость. Уже ничто не напоминало тот дом, и всё же это был именно он. Ни стены, не узкие окна, ни огромный зал, с зеркальным полом, это всего лишь место, в котором продолжает жить Сила. Её Сила. Оставленная здесь, чтобы вернуться назад. Как маяк, чтобы знать, что всё начинает повторяться, а её родной мир так и не найден. Потому что его нет!
Боли не было, сожаления тоже, прошло слишком много времени, чтобы сожалеть. Эти чувства посетили её лишь однажды, а потом исчезли вместе с погибшим домом. Очень давно.
В конце зала раскинула чёрные крылья каменная скульптура. Они помнят? Напротив неё к столбу была привязана уже знакомая девчонка. Ветс — любительница попадать в неприятности. Из разрезанных запястий по жёлобу струилась алая кровь.
Она провела над жёлобом рукой, почувствовала, как в ладонь впиваются разряды энергии и горько усмехнулась. Пустая трата чужой жизни. Эти капли ничто по сравнению с тем, что ей нужно. Она медленно коснулась пальцами запястий девушки, подождала пока спаяются вместе края порезов, прекращая кровотечение, и отдёрнула руки.
Грудь Ветс слабо вздымалась, она потеряла много крови, но была жива. Девушка слабо застонала, приоткрыла глаза. Туманящийся взгляд скользнул по скульптуре и метнулся к стоящей рядом Лие. Ветс вздрогнула.
— Это ты…, - она вновь застонала, голова безвольно опустилась на грудь.
Лиа провела ладонями по её путам, верёвки вспыхнули огоньками и оказались разорванными. Девушка повалилась на пол. Лиа обошла вокруг её тела и вернулась к скульптуре. Её губы сами собой изогнулись в злой усмешке — у скульптуры не было лица. Всё правильно, она никто — тень, без дома и без будущего.