Время кенгуру
Шрифт:
«Ша, Андрюха, — сказал внутренний голос. — Помни, теперь у тебя имеются супружеские обязанности.»
И то верно.
— Теперь разденьте меня, — приказал я женщинам. И, видя, как содрогнулась и затрепетала Люська, добавил. — Я тоже ложусь спать.
Натали принялась меня раздевать, а Люська — мешаться, смущаясь каждый раз, когда Натали снимала с меня новый предмет одежды. Когда я остался совсем без одежды, Люська вскрикнула и закрыла пунцовое лицо руками.
— Ну что ты, любимая, — сказал я, нежно обнимая ее и притягивая к себе. — Ты только что смотрела со мной запретные
Я попытался раздвинуть жене ноги. Люська вскрикнула и сжала ноги плотней.
— Ложись на кроватку, тебе будет удобно, — попросил я.
Люська легла на кровать и тут же юркнула под одеяло.
— Нет-нет, — сказал я, вытаскивая ее из-под одеяла. — Ложись на спинку.
Люська легла на спину, но ее ноги при этом оставались сомкнутыми, как на запор.
«Беда с этими девственницами!» — заметил внутренний голос.
Я понимающе вздохнул.
— Натали, покажи невесте, как нужно ложиться, — приказал я горничной.
Натали немедленно пристроилась, рядом с Люськой, на спину, после чего прижала колени к животу и развела ноги по сторонам.
— Сделай так же, — сказал я жене.
Та испуганно замотала головой.
— Да сделайте, барыня, ничего страшного не случится, — посоветовала горничная.
Люська на секунду раздвинула ноги, но, когда я сделал движение в ее направлении, немедленно сдвинула обратно.
— Ну смотри же, ничего страшного.
Я вставил горничной до упора, ухватил ее левой рукой за грудь, тогда как правой рукой приподнял голову Люськи, чтобы она могла видеть.
— Видишь, ничего страшного.
С такими словами я принялся долбить горничную, одновременно признаваясь в любви своей жене.
— Я полюбил тебя с первого взгляда, ты знаешь, — говорил я Люське. — Как только увидел в церкви. И ни секунды не сомневался в своем выборе. Да, я похитил тебя из-под венца, отбил у барона Енадарова, но я был в своем праве. Потому что испытываю необоримый зов сердца. Я люблю тебя, Люси, поэтому решился стать твоим мужем. Раздвинь же ноги, не вынуждай меня сделать это силой. У тебя синяки на икрах останутся.
Сжатые Люськины ножки слегка дрогнули и ослабили запор.
— Очень хорошо, — продолжил я долбить слегка постанывавшую Натали. — Ты же видишь, ничего страшного с твоей горничной не происходит. Полагаю, ей даже приятно. Скажи, тебе приятно? — обратился я к Натали.
— Приятно, барыня! — простонала горничная.
— Видишь, Люси. Горничная обманывать не станет: любить мужчину приятно. Дай мне руку, моя любимая. Я хочу, чтобы в нашу первую брачную ночь ты была рядом со мной.
Люська нерешительно протянула мне руку. Я взял ее ладонь и прижал к губам.
— Я люблю тебя, Люси.
— А я люблю тебя, Андрэ, — послышался тихий шепот.
— Ну слава те Господи! — пробормотал я, переходя от Натали к своей жене.
Раздвинув Люське ноги, я вошел в девушку. Люська слабо вскрикнула и напряглась.
— Придержи ей руки, — приказал я Натали.
— Расслабьтесь, барыня, — сказала Натали, ухватывая Люську за руки.
Моя первая брачная ночь продолжалась
Перед тем, как заснуть, я проверил показатели эмоциональности у каждого из троих. У всех они оказались приближены к максимуму.
Иван Платонович Озерецкий, на следующий день
Дочь выходила замуж, поэтому потребовалось присутствие Ивана Платоновича в Сыромятино. Впрочем, с замужеством хлопот было немного. Иван Платонович знал барона Енадарова лично. Более того, барон работал на Ивана Платоновича, выполняя некоторые особо деликатные служебные поручения.
В соответствии со старинной семейной традицией, венчание дочери должно было происходить в отдаленной деревенской церкви. При этом дочь могла приехать туда в сопровождении одной служанки. Равным образом жених должен был добираться до церкви самостоятельно. Но время для прогулок было неподходящее. В непосредственной близости от Сыромятино проходили военные действия. Впрочем, русские войска отступали, поэтому в самое ближайшее время фронт должен был продвинуться вперед. Поменять расположение в соответствии с новым фронтом должны были французские войска.
Так случилось, что венчание дочери совпало с поставкой крупной партии защищенных наладонников. За день до свадьбы Иван Платонович вынужден был отправиться на своем дирижабле в расположение одной из воинских частей, для того, чтобы договориться об испытаниях наладонников в боевых условиях. Эта воинская часть была гусарским полком. Иван Платонович предполагал раздать наладонники гусарам. Лучше гусаров никто не проведет испытания: если не разобьют, так в вине утопят.
Разговор закончился далеко заполночь. Иван Платонович счел за благо не возвращаться в Сыромятино ночью, а заночевать у гусар. Расстояние до Сыромятино было невелико — с утра он вполне успевал добраться до дома.
В результате Иван Платонович чуть не опоздал на свадьбу. Когда Иван Платонович проснулся — как и намеревался, ранним утром, — то дирижабля не обнаружил, вместе с большинством гребцов. Капитан дирижабля пояснил, что гусары — черт бы побрал этого майора Зимина! — забрали ночью дирижабль и отправились на нем кататься. Наверняка по бабам. При этом остановить гусаров не было никакой возможности.
Взбешенный гусарским самоуправством, Иван Платонович набрал номер Зимина.
— Если через полчаса мой дирижабль не будет на месте, — произнес он в наладонник, — пеняй на себя, майор. Оставшуюся жизнь будешь картошку в каком-нибудь Мухозадранске чистить. Ты меня понял?
Естественно, за полчаса дирижабль не вернулся. Боясь опоздать на свадьбу дочери, Иван Платонович рвал и метал. Началась гроза, поэтому было совершенно неясно, кто гневается: то ли небеса, то ли министр государственных имуществ.
Часа через четыре после звонка дирижабль все-таки показался в небе. Дождавшись, когда гусары высыплют из воздушного судна на землю, Иван Платонович запрыгнул в воздушное судно, забрав оставшихся членов своего экипажа, и приказал выгребать на подветренную сторону. К возвращению дочери из церкви он успел.