Время кобольда
Шрифт:
Туалетная бумага отсутствует. Жаль, у нас она в дефиците. Натаха деловито скручивает что-то сантехническое, кидает в чемодан. Вот сорока!
Снова влево. Душевая. Похожа на нашу. Плесень, влажность, кафель в разводах, капает конденсат с труб, подтекают краны. И мерзкие эти, буро-кровавого цвета тонкие длинные слизняки вокруг сливов.
– Кто-то забыр маеська! – замечает узкоглазка.
Маечка серая, однотонная, на лямках. Висит, наброшенная на перегородку между душевыми. Влажная, человеком уже не пахнет, пахнет плесенью. Размер
Первое подтверждение её рассказу.
Дверь следующей комнаты справа открылась без возни с замком, не заперта. Оттуда шарахнуло таким смрадом, что я ее захлопнул и отпрыгнул, перестав дышать. Натаха с побелевшим лицом метнулась в сортир. Сэкиль тоже побледнела, но снова устояла.
– Скорько их там?
– Не знаю. Не сосчитал, – я вызвал в памяти картину увиденного и чуть не побежал за Натахой. – От десяти до пятнадцати, навскидку. Не смотри.
Задержал дыхание и заставил себя заглянуть снова.
– Четырнадцать, – выдохнул, закрыв дверь. – И лежат они тут давно. Не проси меня их осматривать.
– Их убири?
– Нет, блядь, они сами оторвали себе головы.
– Прости, я групая.
– Ты прости, я на нервах.
Вернулась, утирая рот, бледная Натаха.
– К-к-к… Кто их так?
– Откуда мне знать?
– И что мы будем с ними делать?
– Никогда больше не откроем эту дверь. Что бы ни лежало у них в карманах, я не полезу ковыряться в растёкшихся по полу трупах, извини. Нет, конечно, если ты хочешь, то можешь сама…
Натаха сбледнула и убежала обратно.
– Не хосет, – констатировала Сэкиль.
Следующую дверь мы открываем с опаской, тщательно принюхиваясь, но внутри пусто.
– Сдесь кто-то жир!
На кровати застелено бельё. Одеяло аккуратно заправлено.
Ничего ценного не нашлось, хотя Натаха усорочила какую-то мелочёвку. Даже странно. Благодаря нашим блужданиям у общины есть, например, фонарик, два паршивых складных ножа, три зажигалки, утюг, который некуда включать, фен, который тоже некуда включать, но Натаха приспособила его в душевой, запитав от лампочки проводами на устрашающих скрутках, обмотанных пластырем. Розеток нет, но когда женщины чего-то дружно хотят… В общем, много чего валяется.
А тут вообще ничего.
Абуто не соврала – дверь на лестницу чёрного хода мы нашли. Замаскирована шикарно, если б не знали, чего и где искать – сто раз бы прошли мимо и не подумали. Дверь закрыта и открывается только изнутри, с лестницы. Если, конечно, у вас нет Натахи, которая подцепила защелку сложным крючком из плющеной проволоки. Интересное у неё, видать, прошлое.
– Это точно не пожарная лестница, – заявила наша взломщица. – Какой смысл делать пожарную лестницу, на которую при пожаре хрен попадёшь?
Логично, черт побери.
– Интересно, на насем этазе такая есть?
Вот и мне интересно.
Оказалось – есть. Отсчитав по пролётам неудобной, узкой, скудно
– Э…тут дверь? – глупо спросил он.
– Нет, её тут нет, идиота кусок, – грубо ответила Натаха, ковыряясь в защёлке. – Всё, теперь не закроется.
Порадовался своему глазомеру – дверь, как я и ожидал, открылась возле комнаты, где убили Абуто. Снаружи она выглядит как выступ в стене, часть несущей конструкции. Ни за что не подумаешь.
– А я вас жду… У нас, оказывается, Константин пропал…
В столовой опять гудит народ. Быстро Стасик вернул себе воображаемые вожжи – пытается рулить повесткой, но никто его не слушает. Я, признаться, вообще не помню никакого Константина. Но это ничего не значит. Я дохера всего не помню. Лица знакомые – а кого как зовут, кто чем дышит, кто с кем спит – без понятия.
Я, вот, опять ни с кем не сплю. Женского полу примерно половина контингента, некоторые даже вполне симпатичные, но, похоже, Сэкиль с Натахой их надёжно отпугивают самим фактом своего существования. Может, всё-таки того? В яшмовую дырку нефритовым хреном?
Стасик, надо отдать ему должное, добился относительной тишины.
– Люди! – пафосно начал он.
– Хуй на блюде!
– По делу говори!
Не уважают тут самозваного старосту.
– У нас пропал член общины, Константин.
– Да какой там член! – выкрикнула с места какая-то женщина. – Было б о чём говорить!
С разных сторон послышалось женское хихиканье. Похоже, многие имеют на этот счёт собственное мнение. Пожалуй, и хорошо, что я тут ни с кем не сплю, а то сравнений не оберёшься.
– Дело серьёзное! – настаивал Стасик. – Он не завтракал и не обедал, в комнате его нет. Пожалуйста, припомните, кто когда его в последний раз видел?
После долгих препирательств выяснилось, что последней его наблюдала как раз та женщина, что имела нелестное мнение о размерах. Причём как раз по этом вопросу.
– Ну да, смотреть там не на что, – без малейшего смущения заявила она, – но зато как он языком…
Разноголосый женский гул выразил согласие. Да, развлечений тут немного, так что приходится брать всё от имеющихся.
– Оу, какие посрые бабы! – тихо выразила свое неодобрение Сэкиль. – Разве мозно обсуздать вот так музсина? То, что дераесся в кровати, дорзно оставасся там!
И покосилась на меня с намёком. Я сделал вид, что не заметил.
В общем, упомянутый Константин донёс в массы своё язычество, после чего удовлетворённая тётка его покинула. Это было «ночью» – часов тут нет. Больше, похоже, его никто не видел. Это странно, потому что деться тут, в общем, некуда. Загадка.
Так ни с чем и разошлись. Стасик пытался сагитировать людей на что-нибудь, но его даже на хер слать ленились. Наверное, потому что он так и не придумал, на что именно. Просто ему очень хотелось покомандовать.