Время контакта
Шрифт:
— Мать, моя женщина! Не фига себе! — выпалил он и стал судорожно что-то вводить в блок через виртуальную клавиатуру. Он так погрузился в этот процесс, что не заметил, как вернулся Осборн.
— Ты что тут так долго возишься! — сдвинул брови Лен, - Я уже успел все заряды распределить, а ты никак не можешь простейший взрывной ключ подсоединить! Давай помогу!
– Лен потянулся было за планшетом, но Дик слегка отклонился от него и не отрываясь от планшета произнес:
— Подожди, дай закончу!
— Чего закончишь? — не понял Лен.
— Сейчас
— Какую программу? Че-то я тебя не понял? Взрывай давай! Там наш взвод гибнет!
— Подожди, сразу нельзя. Если взорвем прямо сейчас, то тогда погибнут восемьдесят семь тысяч шестьсот тридцать два игрока. Погибнут от нехватки еды, воды, удушья, болевого шока наконец. Ведь взорвав энергостанцию мы сразу вырубим все консоли в этом городе.
— Ты че урод! Какие жители? У нас там взвод гибнет, а ты мне о каких-то жителей Текноса лепишь! Надо парней спасать! Дай я сам, сука!
– Осборн вырвал планшет у Писаря и попробовал запустить цепную реакцию. Убедившись, что ничего не получается, Лен ругаясь и проклиная все на свете, попытался заново переустановить взрывной модуль. Дик понаблюдал за ним пару минут:
— Не выйдет! Ничего не выйдет! Чтобы переустановить модуль, надо снести установленный, а для этого нужен пароль, тот же что и для взрыва. А пароль знаю только я.
— Говори! — Осборн отбросил планшет, схватил Дика за грудки и как следует встряхнул, — говори там гибнут наши товарищи!
— Нет, нельзя чтобы погибли гражданские!
— Ах, гражданские! Какие они гражданские, как та бабка, которая напала на нас вначале?! Пусть теперь наши гибнут вместо них? Да? Давай, а то убью! — Лен врезал Дику в челюсть. Хук удался — Писарь отлетел в угол, ударился головой о стенку, из уголка рта у него потянулась кровавая струя. Осборн подскочил к нему, поднял за ворот, да так, что Писарь носками ботинок едва касался пола, поднес его лицо к своему и сквозь рев сирены выдохнул:
— Говори!
Дик медленно рукавом вытер кровь с распухших губ и почти нечленораздельно прошептал:
– Все равно не скажу, на час меня точно хватит, как не бей. Сержант сказал, что помощь только через час. Вот и выбирай. Либо наши там бьются час, либо только десять минут, пока постепенно открываются игровые консоли.
Лен заглянул Дику в глаза, медленно опустил его на пол и словно сдулся:
– Черт твоя взяла, но ты за это ответишь. Осборн медленно дошел планшета, поднял его, кинул на колени Дика, - Делай!
Потом они десять минут ждали, следя за мечущимися по зданию огнями и прислушиваясь к звукам боя, изредка прорывавшимся через уже почти нестерпимый рев серены. Потом они бегом вскочили на платформу и за оставшиеся до взрыва тридцать секунд постарались как можно дальше убраться по транспортному туннелю от энергостанции. Едва они на четвереньках заползли в тот ход по которому вышли к транспортному туннелю, их ноги и руки ощутили мягкий
Когда они выбрались назад в дом, на выходе из дома стояло странное вытянутое, узкоплечее существо, лишь издали похожее на человека.
Длинные, какие-то пегие волосы были собраны в жидкий хвост, одето оно было в непонятного цвета, рубашку на одной завязочке у горла и шорты. Существо стояло в дверном проеме, смотрело на улицу и словно на ветру раскачивалось на тонких ногах. Худющие, почти одни кости, руки безвольно повисли вдоль тела. Осборн, выходя из дома задел его плечом и человек заколыхался будто пружина. Писарь попросил человека дать пройти, тот медленно повернулся и посмотрел на Дика бесцветными глазами с остановившимися зрачками… и ничего не ответил. Дик слегка отодвинул его в сторону и вышел на улицу.
Город было не узнать. От былой разнузданной красоты не осталось и следа. Куда — то исчезли разноцветные строения различной формы и высоты, яркие краски. Кругом стояли одно — максимум двухэтажные кубы без окон, утыканные какими-то железяками и выкрашенные в белый или бледно-розовый цвет. Самым мрачным выглядело здание энергостанции. Следы гари словно черной бахромой оплели все стены. Вокруг валялись обломки военной техники. По улицам бродили десятки белесых туземцев очень похожих на того, которого Дик и Лен встретили на выходе из дома. Они словно ожившие мертвецы бесцельно шатались по дороге, натыкаясь на любое препятствие.
Взвод жандармов приводил себя в порядок: считали убитых, оказывали помощь раненым. Лен отыскал сержанта и стал ему докладывать. Дик не стал подходить к командиру, а наблюдал издалека. И чем дольше Осборн докладывал, тем все краснее становилось запыленное лицо сержанта, тем длиннее становились многообещающие взгляды, бросаемые сержантом в сторону Писаря. Наконец сержант не выдержал и рявкнул:
— Писарь ко мне, бегом!
Дик вздохнул и потрусил к сержанту. Не успел он вытянуться по стойке смирно и доложить о прибытии, как что-то темное и тяжелое прилетело ему в голову, взорвалось и свет погас. Очнулся он из-за того, что сержант тряс его за воротник и орал в лицо:
— Это правда сволочь, что тебе местные наркоманы дороже наших ребят, дороже присяги, признавайся сволочь.
Дик чувствуя, как вместо левого глаза у него наливается огромный болючий желвак, нашел силы вымолвить:
– Нет сэр, это не правда. Я верен присяге и Уставу. Согласно присяге, - дальше Дик напрягся, но вспомнил и процитировал: - «я будучи воином жандармерии клянусь бороться с преступностью и защищать гражданское население от нарушителей закона».
— Присягу ты давал Великому Сатрапу, а эти гражданские не наши, да и не гражданские вовсе. Вон одна бабка сколько военных дронов на нас натравила. А ты ради них принес в жертву четверых наших! И еще семеро раненых. И все на ровном месте! не понятно ради чего! Я отдаю тебя под трибунал! Осборн, арестовать его и передать комендантской роте!