Время лилипутов
Шрифт:
Утром Артем позвонил Анне. Отношения с Анной у него были сложные и запутанные, как китайский атлас автомобильных дорог. Артем с ней познакомился пару лет назад, поздним осенним вечером решив зайти после работы за сигаретами в магазин. Она стояла посреди тротуара и читала по памяти вслух стихи Мандельштама. Трудно сказать, что привлекло его больше всего: маленькая стройная фигура в распахнутом коротком плаще, глубокий низкий голос или веселые ироничные глаза. При его приближении как раз звучало:
«Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки,
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят…»
Никакой баночки для сбора денег или пожертвований на строительство очередного храма и лечение умирающего от рака ребенка поблизости
– Тоже любите Мандельштама? – спросила она с любопытством, откидывая спадающие на глаза волосы.
– Ненавижу, – искренне признался Артем, не испытывая никакой симпатии к эстетствующим акмеистам по уши погрязшим в пустом словоблудии, чем вызвал у нее ответную улыбку.
Через час они уже сидели на скамейке в ближайшем парке, и пили вино из еще одной бутылки, рядом с чудом сохранившимся памятником Ленину. Бетонный вождь мирового пролетариата, переживший большинство своих собратьев, стоял, ссутулившись, окруженный палатками бистро и кофеен, словно умирающий «древний ящер с новым вирусом в клетках», указывая вытянутой рукой куда-то вдаль. То ли в несбывшееся светлое будущее, то ли в сторону ближайшего туалета. Артем к этому времени успел выяснить, что ее зовут Анна, что она работает переводчиком в какой-то международной конторе, связанной с угольной промышленностью и что она волонтер в организации «Шахтеры против СПИДа». Во время акций она раздавала прохожим презервативы и буклеты о вреде беспорядочных половых связей.
– Зачем? – спросил Артем ее про стихи, которые она читала на улице.
– Просто захотелось, – ответила она, беспечно пожав плечами, как будто это само собой разумеющееся читать стихи посреди улицы, когда тебе этого хочется. Такая детская непосредственность не могла не восхищать.
В ответ он поцеловал ее сухие шершавые губы. Еще через час они были у нее дома, в крохотной квартирке на пятом этаже старого обветшалого строения на окраине столицы. Мебель в квартире казалась ровесницей этого дома, и только дешевые материалы, из которых она была изготовлена и безыскусный внешний вид, мешали признать этот хлам антиквариатом. Потертые, выцветшие от времени обои и развешанные на них страницы из журналов с фотографиями популярных советских актеров восьмидесятых годов прошлого века, давали ясно понять, что никакого ремонта с того времени тут не проводилось. Но внутри все равно было уютно. Анна, включив радио на каком-то допотопном, еще кассетном магнитофоне, сначала предложила нарисовать Артема углем на большом куске ватмана. Как потом оказалось, рисовать она совершенно не умела и только зря испортила бумагу. Затем они читали друг другу вслух книжку Кафки и пыльную подшивку журналов «Огонек», которые случайно нашли у нее под кроватью и занимались сексом на валявшемся куске ватмана, используя презервативы, оставшиеся после акций, внося такой своеобразный вклад в борьбу с венерическими заболеваниями. «Шахтеры против СПИДа» могли бы ими гордиться.
Весь следующий месяц после этого дня они не отлипали друг от друга, как дельфины лишь изредка выныривая на поверхность, чтоб глотнуть кислорода, сходить на работу и купить продукты, а потом опять погружаясь в свой закрытый от остальных мир, с фотографиями кинозвезд восьмидесятых, дребезжащим магнитофоном и горчим сладким чаем, который Аня делала только из натуральной заварки, презирая все пакетированные виды. А когда эйфория прошла, Артем понял, что дальше так не сможет. Как-то в юности он наблюдал за собачьей свадьбой, молодой кобель
– Алло, – ответила она в трубку таким знакомым низким приятным голосом. Уже не в первый раз Артему подумалось, что с подобными вокальными данными она легко могла бы сделать карьеру в сексе по телефону. Многочисленные онанисты спускали бы себе на руки от одного ее «алло».
– Я хотел бы тебя увидеть, – сказал он, даже не поздоровавшись.
Какое-то время в трубке раздавалось молчаливое сопение, из чего Артем сделал вывод, что она почему-то не торопится с ответом. Ее сомнение обрело почти материальную форму, когда она наконец-то согласилась,
– Давай в двенадцать в кафе на набережной.
Артем пришел на пять минут раньше и заказал кофе. Анна появилась точно в назначенное время, как обычно веселая и порывистая. Глядя на нее, у Артема возникло ощущение, что в стране уже легализовали наркотики, настолько ненормально счастливой и довольной она казалась. Было в этом что-то блаженное.
– Я выхожу замуж, – сказала Анна, усаживаясь за столик, и игнорируя традиционные приветствия.
Артем закашлявшись, чуть не подавился своим кофе, отставив чашку в сторону,
– Ну, совет вам да любовь, – ответил он, собравшись с мыслями, и не очень представляя, что нужно говорить в таких ситуациях, – Кофе будешь?
– Буду, – осмотревшись по сторонам, она оглядела полупустое кафе с его белоснежными столами и скучающими официантами и положила сумочку на рядом стоящий стул, – ты понимаешь, что это значит?
На несколько секунд между ними повисла тишина, нарушаемая только играющей в кафе музыкой. Артему понимал, что сейчас ему необходимо найти какой-то ответ, устраивающий их обоих, отчего чувствовал себя как на экзамене.
– Ты поменяешь свою фамилию? – попробовал угадать он, жестом подзывая официанта, – один кофе, пожалуйста, – после чего опять повернулся к Анне, – надеюсь, ты не хочешь, чтоб я помог тебе в выборе свадебного платья?
Анна выразительно покачала головой,
– Думаю, это будет лишним, – взяв принесенную чашку кофе, она выжидающе посмотрела на Артема. Как ему показалось, ожидая какой-то более эмоциональной реакции на озвученную ею новость. Все-таки она первый раз выходила замуж. Возможно, сообщи она эту информацию заранее, Артем смог бы продемонстрировать максимально широкую гамму чувств, но пока у него получалось только криво улыбаться.
– Если хочешь, могу повести тебя к алтарю, – великодушно предложил он, краем глаза наблюдая через окно за худым рыжим котом, сидящим на скамейке и тщательно вылизывающим свою промежность, частично завидуя его величественной безмятежности. Анна проследила за этим взглядом,
– Спасибо, но мы ограничимся росписью в ЗАГСе, – она нервно потеребила бретельку от платья и, выдохнув, произнесла то, ради чего очевидно и затевала всю эту беседу – наши встречи теперь придется прекратить.
Это было справедливо, вновь создаваемая ячейка общества не нуждается в балласте из прошлого, поэтому все лишнее, включая Артема, безжалостно выбрасывалось за борт судна под названием «счастливое семейное будущее», но соглашаться на роль балласта не хотелось.