Время любви
Шрифт:
Он не доверял: ни одному из этих двоих, следовавших за ним по пятам, но слово есть слово. Нужно уметь проигрывать. И он проиграл.
У обоих – у Брауна и Джастиса – на сапогах обнаружилась грязь прошлой ночью. Она еще не успела высохнуть. Тем не менее, у каждого в оправдание нашлась своя история. Браун заявил, что выходил на двор облегчиться, когда все спали, а Джастис заявил, что услышал подозрительный шум и пошел проверить, не случилось ли чего. По его словам, никого поблизости не оказалось, но в подтверждение версии Брауна Эйбел припомнил, что кажется, слышал,
Райли заметил, что уже не в первый раз эти двое покрывают друг друга. Действительно ли они незнакомы или только делают вид? Глория тоже сомневалась в этом. Райли почувствовал укол совести. Неужели он не замечал очевидного, и все это лишь потому, что сам нанял этих людей? Значит, он отказывался верить фактам из простого упрямства? Райли знал, что никогда не простит себе, если допущенная им ошибка или его беспечность нанесут хоть какой-нибудь ущерб Глории.
Еще до рассвета, при свете луны, они исследовали двор. Цепочки следов от сапог Брауна и Джастиса вокруг домика рабочих подтверждали слова новичков. Никаких подозрительных отпечатков подков, ничего указывавшего на проникновение в дом Глории чужаков не было обнаружено. Ничто не пропало и не было повреждено. Но Рэнкин был непреклонен. Он напомнил Райли о его обещании уволить наемников и уйти вместе с ними.
Верный данному им слову, Торн так и поступил. Он уволил Брауна и Джастиса и тут же нанял их на собственное ранчо.
Вот так и вышло, что теперь подозрительная парочка трусила следом за Райли навстречу неизбежной стычке с его отцом. Потому что двое наемных рабочих на ранчо – это два лишних рта и две лошади, которых тоже нужно чем-то зимой кормить, а Торны вовсе не рассчитывали на подобные траты. Кстати о корме для скота… Райли придержал поводья и вгляделся в небольшое стадо коров, спокойно щипавших траву в низине между двумя холмами.
Браун и Джастис тоже остановились. Торн взглянул на их удивленные лица и догадался, что сейчас они скажут. Эйбел первым выразил свое недоумение:
– Готов поспорить, на этих коровах красуется тавро Лолесов.
Райли пригляделся к стаду и кивнул:
– Да.
Тут в разговор вмешался Картер Браун:
– А разве мы все еще на земле Лолесов? Мы ведь едем уже добрых три часа.
Недоверчивый тон Брауна заставил Райли нахмуриться:
– Вы можете ехать еще три часа в любом направлении, и все еще будете на их земле. Хотя, похоже, тут кое-что изменилось за последние несколько недель.
Легким шлепком Торн пустил Прайда в галоп и остановился у грубого деревянного столба, вбитого в землю. Когда он проезжал здесь с матерью, чтобы помочь Глории после отъезда Джейси, этого знака еще не было. Вглядевшись в надпись, он узнал почерк своего отца.
Эйбел Джастис снова подал голос.
– Здесь написано, что эта земля принадлежит Торнам и мы вторглись в чужие владения. – Он перевел недоуменный взгляд на Райли. – Или на нас это не распространяется, коль скоро мы в вашей компании?
Райли надвинул шляпу на лоб и плотно сжал зубы. На скулах его заиграли желваки. Итак, война за землю началась. Теперь только держись.
– Поехали, – коротко сказал он своим спутникам и пустил коня вскачь.
Глава 10
– Да пошли они к черту, эти Лолесы, и Глория в том числе!
Лицо Райли окаменело, а глаза потемнели от гнева. Он повернулся к Генри и хорошим ударом кулака опрокинул его в грязную лужу посреди двора. Райли, старший отпрыск Торнов, только что вернулся из конюшни, где оставил Прайда, сняв с него седло и тщательно обтерев шкуру своего любимца. Возвышаясь над младшим братом, Райли прищурился, погрозил ему пальцем и сказал каким-то непривычно хриплым голосом:
– Никогда больше не смей так говорить об этой леди, Генри. Ты меня понял? На земле Лолесов творятся страшные вещи. Никому такого не пожелаешь. И тебе еще повезло, потому что я так устал, что у меня просто нет сил как следует надрать тебе задницу.
Генри, морщась от боли, повернулся на бок. Опершись на локоть, он потрогал рукой подбородок и подвигал челюстью, чтобы убедиться, что она цела, а потом быстро вскочил на ноги. В свои двадцать три года – всего на два года младше Райли – он был таким же рослым и мускулистым, как и его брат. Для работы на ферме требовалась недюжинная сила.
– Ну что ж, давай попробуй свои силы, Райли! – крикнул он. – Потому что я и не подумаю отказаться от своих слов. Хороший Лолес – это мертвый Лолес.
– Ты, сукин сын! – прорычал Райли, сжимая кулаки и наступая на брата.
Размахнувшись, он вогнал кулак в живот Генри, и тот согнулся пополам, а затем ударом в челюсть сбил его с ног. Генри пошатнулся и рухнул, изо рта его стекала струйка крови.
– Райли, остановись! О Господи, Бен, скорее сюда! Райли вернулся, и они с Генри уже успели подраться. Скорее!
Райли слышал пронзительные крики матери и шум торопливых шагов отца, спешащего во двор из загона для лошадей. За его спиной маячили фигуры Брауна и Джастиса. Но Райли не сводил глаз с лежащего на земле Генри.
– Скажешь еще что-нибудь подобное, особенно о Глории, и я живою места на тебе не оставлю, хоть ты мне и брат! – резко бросил он, поглаживая разбитые костяшки пальцев.
Приподняв голову и прижав руку к животу, Генри поднял залитое кровью лицо и с ненавистью уставился на брата. Разбитые губы мешали ему говорить, и все-таки он сумел произнести несколько грубых непристойностей в адрес Глории и Райли.
Не помня себя от ярости, Райли бросился на обидчика, но тут подоспевшие вовремя отец и младшие братья схватили его за руки и оттащили от Генри.
– Полно, Райли, хватит, – проворчал отец, вставая перед сыном и протягивая ему свою огромную загрубевшую от работы на ферме руку. – Ты его убьешь.
Услышав властный голос отца, Райли перестал вырываться из крепких рук братьев и затих. Безучастно наблюдая, как мать склоняется над Генри, чтобы осмотреть его лицо, он постарался успокоиться. Райли сделал несколько глубоких вдохов и кивнул отцу.