Время моей Жизни
Шрифт:
— Привет, Гертруда.
— Здвасьте, Дон.
— Вы, значит, та самая беззубая леди с бельмом на глазу и десятком детей, с которой я говорил по телефону.
— Да. Непвавильный номев.
— Ты с ума сошла, — нежно сказал он.
— Точно. По тебе.
Он улыбнулся, но улыбка быстро угасла.
— Мне дали понять, что вы с Блейком снова вместе. Это так?
Я покачала головой:
— Ты получил мое сообщение насчет ужина, на прошлой неделе? Я хотела поговорить.
— Получил. Но… — он сглотнул, —
— Он захотел. Но я поняла, что мне это не нужно. Он мне не нужен, Дон.
— Это правда?
— Я не вру. Больше не вру. Скажу тебе, цитируя лучшее признание, какое слышала в своей жизни: «Я не люблю тебя. — Он улыбнулся, и, окрыленная его улыбкой, я продолжала: — Но я чувствую, что близка к этому», и очень скоро я буду любить тебя всем сердцем. Я не могу этого клятвенно обещать, но так мне кажется. Впвочем, фее может кончиться слезами.
— Очень романтично.
Мы оба рассмеялись.
— Прости меня, что я устроила всю эту неразбериху, Дон. Надеюсь, это в первый и последний раз.
— Надеешься?
— Жизнь полна неразберихи, — развела руками я, и он засмеялся.
— Значит, ты пришла сюда поговорить насчет квартиры? — неуверенно спросил он.
— Да, — мрачно подтвердила я. — Мы встречаемся уже в третий раз, один раз мы переспали, и я считаю, нам пора сделать решительный шаг и начать жить вместе.
Он слегка побледнел.
— Черт побери, Дон, да нет, конечно. Я очень люблю свое маленькое убежище и никуда оттуда не собираюсь уезжать. Я пришла к тебе.
Он притворился, что обдумывает мои слова, во всяком случае, я надеялась, что он притворился.
— Ну-ка, иди сюда.
Он взял меня за руку и привлек к себе. Поцеловал головокружительно долгим поцелуем, и я почувствовала вкус карандаша для глаз, которым зачернила себе зубы, но ничего не стала ему говорить, так было даже круче.
— Ты знаешь, на самом деле мы спали друг с другом дважды, а это ужасное число, — он наморщил нос, — просто ужасное: два.
— Тьфу! — согласилась я.
— Но три, — весело продолжал он, — три мне нравится. А четыре так и вовсе замечательно.
Я засмеялась, и он потянулся, чтобы снять у меня с глаза повязку.
— Нет, оставь. Мне так идет. Буду ее носить.
— Ты балдушка, — ласково сказал он и снова поцеловал меня. — Ладно, но с одним условием.
— С каким?
— Все остальное ты немедленно снимешь.
— Договорились.
Мы замерли в поцелуе, а потом он занес меня в дом и захлопнул ногой дверь.
Эпилог
Суббота шестое августа оказался прекрасный день, как и предсказывали синоптики. И сотня родительских гостей и близких друзей
Проходя вдоль шатра, я заметила отца, одетого в подходящий случаю летний льняной костюм. Он о чем-то разговаривал с Филиппом. Я тут же спряталась за куст сиреневой гортензии, чтобы послушать — а вдруг это трогательное объяснение между отцом и сыном, — но затем вспомнила, что это реальная жизнь, а не фильм про девушку из сладкарни. В ту же секунду Филипп резко отвернулся от отца и устремился в мою сторону, красный и злой. Отец не удосужился даже взглядом его проводить, спокойно отпил белого вина из стакана и посмотрел куда-то вдаль. Когда Филипп проходил мимо моего куста, я дернула его за руку и втащила в свое укрытие.
— О господи, Люси, какого черта ты здесь делаешь? — сердито спросил он, потом сразу же успокоился и рассмеялся: — Что ты прячешься по кустам?
— Я хотела подсмотреть, как общаются отец и сын.
Филипп фыркнул:
— Мне только что было сказано, что я позорю семью.
— Как, и ты тоже?
Он покачал головой в недоумении, а затем у него хватило ума рассмеяться.
— Это из-за сисек?
— Да, это из-за сисек.
— Боюсь, что в этом платье Маджелла выдает тебя с головой.
Филипп улыбнулся и убрал листик, запутавшийся у меня в волосах.
— Но оно того стоит.
— Да уж, это подарочек, который будет радовать каждый день, — сказала я, и он громко расхохотался. Я схватила его за руку, а он зажал ладонью рот.
Мы будто снова стали детьми и прятались, чтобы избежать скучного похода в музей или визита к друзьям наших родителей, где никто не будет обращать на нас внимания, а нам придется тихо сидеть в уголке, ибо воспитанных детей должно быть видно, но не слышно. Мы оба посмотрели на отца, по-прежнему глядящего вдаль, стоящего в стороне от людей, которые пришли сюда ради него.
— Он на самом деле так не думает, — сказала я, пытаясь приободрить Филиппа.
— Нет, он именно так и думает. Он отвечает за каждое слово, и ты это знаешь. Ему надо обязательно осуждать и судить всех вокруг, кроме себя самого.
Я посмотрела на него с удивлением:
— Я думала, что он такой только со мной.
— Нет, Люси, тебе не одной так сильно повезло. Не забывай, что я родился раньше и у меня было по крайней мере несколько лет, чтобы его разочаровывать, до того как появилась ты.