Время нас подождёт
Шрифт:
— Попробуем? — неуверенно пробормотал он, — попытка — не пытка… Времени у нас целый вагон!
Я вынул телефон и посмотрел на часы. Прошёл какой-то час, а мне казалось, что мы здесь целую вечность. Странно…
— Ну что, полезли? Ты вперед или я?
Мне очень не хотелось лезть первым в неизвестный тёмный лаз, но я неожиданно предложил:
— Давай я… — по-видимому все же нерешительно, раз Колька недоверчиво поглядел на меня.
— Ну… давай.
И мы поползли. Я выключил фонарь, а Коля прицепил свой к курточке, за крючок.
Правда, ползти нам пришлось недолго. Лаз расширялся, словно это была пещера; каменный пол вскоре перешел в длинные ступени. Стены подземелья были каменными (или это был кирпич, покрытый штукатуркой — не знаю, я не разглядел), а потолок — неровным. Ступени были похожи на длинные плиты, только узкие в ширину, они поднимались наверх, к полукруглой арке ещё одного прохода. Мы остановились перед ним, и только сейчас я заметил, что можно выпрямиться. На всякий случай вытянул вверх руку и коснулся холодного шероховатого потолка…
— Тоннель, — шепотом пробормотал Колька. — Как ты думаешь, Миш, зачем он здесь?
— Не знаю… Может это, как его, бомбоубежище?
Колька недоверчиво хмыкнул.
— Может быть, для воды? Чтобы спускать лишнюю?
— Может и так. Тогда зачем ступени? — возразил я, мне совсем не хотелось думать про то, что здесь бывает вода. Или про то, что её может кто-то спустить…
Хотя здесь было довольно сухо. Будто воды никогда здесь и не было. Но башня-то ведь заброшенная… Кто знает, что здесь было до нас… Может, это вообще, склеп какой-нибудь!
Коля, вероятно, подумал о том же, потому что зябко передернул плечами и быстро спросил:
— Слышишь, как здесь тихо?
Он замолчал, и я прислушался. И услышал только свое дыхание. Тогда я его задержал. Стояла какая-то неземная, невероятная гулкая тишина. Она заполняла огромное пространство подземелья. Обычно мы тишину не замечаем. Или не слышим никогда. Здесь я понял, что это такое… Если бы не едва различимый звук Колькиного дыхания — я бы решил, что оглох. Ни звука. Воздух не двигался, казалось, что ещё чуточку внимательнее прислушайся и можно будет услышать, о чём молчат стены.
Позади нас темнела щель прохода, словно чей-то черный, немигающий глаз. Мне стало совсем неуютно, и я предложил:
— Ну что, идём? — мой голос казался очень громким и каким-то чужим.
— Ага! — сразу согласился Колька. — Куда — назад, или вперед?
— Давай вперед.
Мы поднялись на ступеньку до арки, и снова опустились на четвереньки. Словно потолок не поднимался, поэтому тоннель подземелья сузился. Колька снова зажёг фонарик.
Дальше был длинный проход, который чуть сворачивал влево, крошки бетона под ладонями, темные стены… Он не сужался и не расширялся, но, через некоторое время стал подниматься, и мы ползли в горку, воздух чуть поменялся и стал более свежим и сырым. Я чаще задышал, Коля пыхтел сзади и не говорил ни слова.
— Коль, смотри, там светиться что-то! — от удивления я почти крикнул.
— Тише ты, где?! — остановился Коля.
Он выключил фонарик, и вместе со мной стал разглядывать расплывчатое светлое пятно. Потом покачал головой:
— Ну и ну… Назад возвращаться не хочется. А вперед — страшно.
Мне почему-то совсем не хотелось ни назад, ни вперед. Пробить бы толстые стены, землю, и оказаться наверху!
Пятно не приближалось. Если мы уйдем назад, то так и не узнаем — чем заканчивается этот тоннель…
И зачем он здесь… И что там, впереди?
— Попробуем? — неуверенно спросил я.
— Пошли. — Сразу отозвался Колька. — Взялся за гуж, не говори, что не дюж. А волков бояться в лес не ходить.
— Ты, Колька, больно умный!
— Это бабушка так говорит, это не я придумал…
— А не боишься?
— Почему? Боюсь. Но мы же вместе…
От этого признания мне сразу стало легче и веселее. Я улыбнулся, в темноте — просто так. Хорошо, что рядом Колька!
И мы полезли дальше.
Пятно увеличивалось, и вскоре я заметил, что различаю свои ладони и серые стены, и тёмный пол… А потом увидел полоски решетки, за которыми светился кусочек синего неба и голые деревья. Наш тоннель заканчивался кирпичной трубой, которая уходила вертикально вверх; в стене трубы, в метре от пола было зарешеченное окошком. Верх трубы был скошенным — от окна и до потолка тоннеля, как бы окошко на чердаке.
— Вот и пришли! — Выдохнул Коля.
— Ага. — Я устало сел, откинулся к стене. — Чего делать будем? Закрыто!
— Погоди, дай подумать, — откликнулся Коля и тоже сел, выключив уже ненужный фонарик.
За решеткой фыркали машины. Ползло по небу белоснежное облако, похожее на бегемота. Бегемот насмешливо улыбался, прикрывая небо. Он-то на свободе! А нам обратно лезть… Откуда-то издалека доносились детские голоса. Чирикали воробьи.
Я подставил лицо свежему ветерку и украдкой показал бегемоту язык. Подумаешь! Зато у нас — целое подземелье!
Я поглядел на Кольку и увидел, как он изменился в лице.
— Ты чего?
— Оглянись!
Я вздрогнул и боязливо обернулся. Увидел на бетонной стене черную стрелку в обратную сторону.
— Ой… А мы ничего такого и не рисовали… Забыли.
На всякий случай провел по ней пальцем. Краска. Не стирается.
— Да нам и не надо было. Значит, здесь кто-то был до нас! — прошептал Колька и выпрямился. Постоял, ухватившись руками за стержни решетки, потом покачал их — сначала легонько, затем сильнее. Решетка не двинулась.
— Мих, ну-ка, помоги!