Время наточить ножи, Кенджи-сан! 2
Шрифт:
Одет он был в темно-синие брюки, белую рубашку с закатанными рукавами, темный фартук, на котором были видны пятна от соевого соуса и тертого имбиря.
Жак видел и знал, что я пришел посетить ресторан с проверкой, но демонстративно не поворачивался, насвистывая себе под нос мелодию и что-то жаря.
«Важный гусь», — понял я. И громко, чтобы привлечь к себе внимание, произнес:
— Добрый день!
Жак не спеша обернулся, смерил меня оценивающим взглядом.
— О! Посмотрите, кто к нам пожаловал! Это же тот самый Кенджи Мураками! — воскликнул Жак так,
Все обернулись, рассматривая меня, заставляя почувствовать не в своей тарелке.
— Кенджи Мураками невероятный повар, про которого писали газеты!
Я услышал в тоне его голоса насмешку и понял, что сейчас будет жарко. Я стал жалеть, что обо мне вообще написали статью, потому что она вызывала среди многих мной встреченных людей откровенную зависть. Вот и сейчас Жак явно насмехался надо мной.
— Он работал в идзакай «Красный фонарь», — продолжал Жак с едва уловимой издевкой. — А теперь вдруг пожаловал в «Белый тигр» для проверки! Вот что значит настоящий профессионал — двигается по карьерной лестнице с невероятным успехом и быстротой!
— Это плохо?
— Почему же? Вполне хорошо.
— Согласен, — кивнул я. — Тем более, что и вы имеете такой же быстрый взлет — из обычного ресторанчика в «Белый тигр» попали весьма быстро. Надеюсь, ваш отец гордиться вами?
Уголок рта Жака нервно дернулся. Ага, значит я попал в самый центр. Ну будешь знать, как встречать гостей.
— Мой отец, конечно же, мной гордиться, — подчеркнуто холодно ответил Жак, сверкнув глазами. — Тем не менее, ваша карьера гораздо круче моей. У вас ведь даже образования соответствующего нет, не так ли? Вы работали разнорабочим, насколько я знаю?
«Вот ведь не уймется!»
— Верно, — кивнул я. — Работал разнорабочим. И не вижу тут ничего плохого. А вы?
— Конечно же, в этом нет ничего плохого, — ехидно улыбнулся тот. — Просто констатирую факты. С ним не поспоришь.
Довольно скоро я понял глубинные причины поведения Жака. Да, он ревновал и завидовал меня к тому, что я, простой повар из какой-то третьесортной забегаловки, вдруг явился к нему с проверкой. Но это была лишь оболочка.
Внутри было завернуто кое-что другое. Он не японец. Пусть и прожившись тут всю свою жизнь и даже родившийся в Токио, и имеющий соответственное гражданство, по крови он не японец. Француз. И это наложило определенный отпечаток на его поведение.
Его не принимали повара по то же причине, что и он сейчас не принимал меня, задавая вопрос, который задавали когда-то и его подчиненные — почему какой-то чужак должен распоряжаться тут? И Жак выбрал единственную, по его мнению, правильную позицию — позицию террора.
Он увольнял неугодных, о чем свидетельствовали отчеты по персоналу, которые я тоже успел мельком глянуть, когда шел сюда. Неугодных забор, несогласных — показательно наказывать, и всех держать в крепком кулаке. Поэтому все повара, что сейчас трудились на кухне, так чутко слушали каждое слово шефа и не смели сказать ни слово, иногда и вовсе вздрагивая от страха, когда тот повышал голос.
Дрессировка была жесткой и долгой. Значит
— Жак, вас что-то не устраивает? — напрямую спросил я.
— Ну что вы! Я только рад за вас! — ответил он, но в глазах явно читалась злость. — Только вот есть один момент…
Он хитро улыбнулся.
— В статье про вас так много хвалебного пишут. Вот мы бы и хотели посмотреть так ли это на самом деле? А то в последнее время в газетах часто стали писать откровенную ложь.
Я почувствовал, как моя кровь закипает в ярости. Я сжал кулаки, но сдержался, понимая, что этот Жак меня просто провоцирует.
— Ваше право не верить газетам, — холодно ответил я.
— Так значит и в самом деле врут? — ухмыльнулся тот. — А я надеялся, что вы продемонстрируете нам свои таланты.
— Я не обязан кому-то что-то доказывать.
— Тогда и мы не обязаны слушать вас, — в тон мне ответил Жак. — На этой кухне я главный. А вы работаете в офисе. Так что будьте любезны туда и отправляйтесь. Не мешайте нам работать.
Я на мгновение потерял даже дар речи от такой наглости. Однако долгое общение в своей прошлой жизни с наглыми бабушками, которые обычно проходят мимо очереди просто, чтобы спросить, а потом нагло требуют детального осмотра, потому что ты им якобы обязан, закалили мой характер.
Я пристально посмотрел на Жака. С ним все понятно, он тут негласный лидер и терять позиций не хочет. И если бы общался нормально, то все было бы хорошо — я на его позиции не претендую. Однако сейчас просто так наглеца отпускать не стоит и нужно устроить показательное а-та-та. Этим и займемся.
Собравшиеся вокруг повара откровенно хихикали и насмехались.
— Хорошо, — ответил я спокойным тоном. — Хотите, чтобы я продемонстрировал свои умения? Я их покажу. Но только давайте, и вы покажите свои. Я ведь и про вас успел кое-что почитать. Не хотелось бы узнать, что все написанное — не такая уж и правда. Будем играть на равных.
— Неужели Кенджи Мураками, легендарный повар из бедной закусочной «Красный фонарь» делает мне вызов? — притворно удивленно произнес Жак и все собравшиеся вновь прыснули от смеха.
— Разве есть какая-то разница между вашим заведением и «Красным фонарем», кроме того, что в вашем гораздо больше поваров? — сквозь зубы произнес я.
— Конечно же, есть, — ответил Жак. — И очень жаль, что вы ее не видите.
— Просветите, будьте так любезны.
— В вашей закусочной подают еду для бедняков, — произнес Жак, надменно улыбаясь. — А в нашем ресторане — для настоящих людей!
В последней фразе послышалась отчетливая гордость.
«Да этот парень взлетел выше облаков!»
— В таком случае это мне вас жаль, раз вы делите людей на обычных и настоящих. Порой, в самом нищем человеке больше человечности, чем в тех, кто к вам заходит.
— Это всего лишь слова! — отмахнулся повар. — А я не привык им верить, — он зыркнул с насмешкой на меня и добавил: — Как и газетным статьям!
Пора было устроить этому зазнайке хороший урок.
— Принесите доски, рыбу и ножи, — сказал я. — Для нас обоих.