Время наточить ножи, Кенджи-сан!
Шрифт:
Теперь уже и мне стало не до смеха. Я сделал глубокий вдох и выдох. Сосредоточился.
«Так, спокойно. Будем считать, что это просто экстренная микрохирургическая операция. Я бы даже уточнил — атипичная, с необычным характером паталогического процесса, нуждающегося в оперативном вмешательстве. Что-то вроде нестандартного аппендицита или прочего воспаления. Нужно быть предельно осторожным, чтобы не повредить воспаление. Вот и все».
— Печень — один из самых ядовитых органов у рыбы, — продолжил Генерал, палочкой для еды указывая в какой части тела у иглобрюха находится этот орган. —
— С чего следует начать? — спросил я, взяв нож.
— Удаляем плавники и ротовой аппарат, — сказал Генерал. Его голос был спокоен и я позавидовал его выдержке. — Движения резкие, быстрые, рубящие.
Я сделал глубокий вдох. И отсек плавники.
— Хорошо, — кивнул Генерал. — Теперь вскрой брюхо. Только очень осторожно.
Я начал полосное рассечение.
— Не так! — всполошился Генерал, но я подал ему знак, чтобы не отвлекал.
Повар замолчал, хоть и было видно, что каждое мое движение ему сильно не нравится.
Но теперь меня уже было не остановить. Я полностью втянулся в работу, ощутив приятное волнение.
Рассечение прошло успешно — еще бы, я был первым среди отделения хирургов! Затем я принялся осторожно изымать ядовитые части — печень, яичники, почки, глаза.
Напряжение на кухне сгущалось. Все окружили меня и внимательно следили, не смея прервать или отвлечь меня малейшим звуком. Заточка ножей, которую сделал Генерал, сильно помогла — по остроте она была практически как скальпель, давая мне возможность еще сильней погрузиться в свою среду.
Нож двигался плавно, мягко. Я орудовал умело и вскоре на столе уже были лежали два куска чистого филе. Ни капли крови пролито на мясо не было.
— Промываем и немедленно удаляем воду, — сказал Генерал.
Я промыл, промокнул мясо полотенцами.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Генерал. — Теперь завершающая стадия. Нужно очень тонко нарезать мясо, не толще бумажного листа.
А вот в этом у меня уже был опыт. Я взял другой нож и постарался нарезать фугу так тонко, как только смог. Получились и в самом деле кусочки, сильно похожие на бумагу. Я разложил их на тарелке в форме цветка. Старался над каждым лепестком и готовым результатом остался доволен. Потом отложил готовое блюдо и прибрал отходы в герметичный пакет.
Генерал осмотрел блюдо, удовлетворённо кивнул. А потом, увидев на моих пальцах рыбью кровь после уборки, севшим голосом произнес:
— А теперь вымой руки. На них может быть яд, которым хватит убить всех в этой закусочной.
Я принялся намывать руки с мылом, а Бао, отстранив Юки, лично вызвался отнести блюдо гостю.
Мы проводили его траурным молчанием.
— Ну что же, Бао, — улыбнулся Фукуда, разглядывая тарелку. — Неплохая работа для новичка.
— Так я же говорю, что у нас работают только профессионалы! — просиял тот.
— Вот это сейчас мы и узнаем, — Фукуда поднял упаковку с палочками, раскрыл их. — Ты сам говорил мне и хвалился, что каждый твой работник можешь приготовить любое блюдо. Никто за язык тебя не тянул. Настала пора доказать это утверждение на деле.
—
Фукуда протянул палочки Бао и с ледяной улыбкой на устах отчеканил слова, словно приговор:
— Бао, возьми палочки и съешь то, что приготовил твой сотрудник Кенджи Мураками. Прямо сейчас. Немедленно.
Глава 11
Человек — существо свободное, но эта свобода часто иллюзорна. Человеческая природа куда сложнее и многограннее, чем может показаться. Зачастую, самые крепкие оковы — это не железные цепи, а невидимые нити зависимостей, которые сковывают волю и ограничивают возможности. Фукуда это прекрасно знал.
Человека можно посадить на короткий поводок. Буквально посадить — приковать его к батарее, надеть наручники, связать. Но куда как надежней будет кое-что другое. Психологическое давление, социальные стереотипы, зависимости от различных веществ или отношений могут быть не менее, а порой и более эффективными средствами контроля. Но самый идеальный рычаг управления — это страх потерять эту самую свободу.
Человек, привязанный таким образом, добровольно сам отдает свою свободу, становясь рабом. Страх в нем создает невидимые цепи, которые могут сковывать волю не хуже физических. А чаще и крепче.
Фукуда ухмыльнулся, глядя в полные ужаса глаза Бао.
«Этим болваном легко управлять. Но нужно сделать марионеткой кое-кого другого, чтобы можно было дергать за ниточки, словно кукловод».
Он убьет или отравит руками Кенджи этого пьяницу и любителя азартных игр Бао. И тогда над Кенджи Мураками зависнет угроза тюрьмы. Парень добровольно, сам того не замечая, окажется у него на невидимом поводке. У Фукуды есть знакомые в полиции, в достаточно высоких должностях, так что можно будет это дело затянуть, играя с Мураками, давая ему понять, кто управляет ситуацией. И тогда этот парень сделает для него все, что угодно, лишь бы не потерять своей свободы, не понимая того, что давно ее уже потерял!
— Ешь, — гипнотическим тоном произнес Фукуда, протягивая палочки. — Ешь все до последнего кусочка!
— Господин Фукуда! — простонал Бао, неотрывно глядя на тарелку. — Так как же? Так я же…
— Ты что, не хочешь выполнять приказы вышестоящего руководства?! — повысил голос Фукуда.
Бао вжал голову в плечи, задрожал всем телом.
— Господин, Фукуда! Так я же отравлюсь! Я умру!
— Умрешь? — притворно удивленно воскликнул гость. — Нет, не умрешь. Ты же ведь сам говорил, что твои люди настоящие профессионалы.
— Так ведь… господин Фукуда! Пожалейте меня! Я прошу вас!
— Ешь, паскуда! — закричал тот. — Или я тебя в тюрьму засажу!
— За что в тюрьму? За что в тюрьму, господин Фукуда?!
— За то, что посетителей помоями кормишь! За воровство на рабочем месте! Думаешь, мне не известны твои махинации?
Бао съежился еще сильней, хотя казалось бы куда еще?
— Господин Фукуда! — Бао уже откровенно рыдал.
— Ешь! — с нажимом прошипел Фукуда. — Или пеняй на себя!
Последнюю фразу он сказал таким тоном, что Бао вздрогнул. Потом, трясущимися руками взяв палочки, он потянулся к тарелке.