Время наточить ножи, Кенджи-сан!

Волков Тим

— Закрываемся, — буркнул Йоши собравшимся. — Мы закрываемся. Не работаем. Чего встали? Сегодня идите кушать в другое место.

— Но мы не хотим! — ответил ему работяга. — Мы хотим кушать и выпивать в «Красном фонаре»! Когда вы его отремонтируете и вновь откроете?

Йоши тяжело вздохнул, ответил:

— Понимаю, вам тут всем нравилось — нам тоже нравилось, — но вы и сами видите что произошло. Кто-то поджог наш любимый «Красный фонарь». Сгорело все. И теперь мы все остались без идзакая, где готовят самые вкусные закуски. Так что сегодня, парни, есть

будете в другом месте. Мне жаль, что так вышло. А насчет ремонта… Сомневаюсь, что это получится. Денег нет.

Но народ и не думал расходиться. Напротив, они все пребывали, практически перегородив улицу. Не шумели, не толкались, лишь в полголоса обсуждали произошедшую трагедию.

— Кенджи-сан, ты бы поговорил с ними, — шепнул мне Йоши. — Они ведь тут митинг скоро устроят. Не хотят ни в какую расходиться.

— Хорошо, — кивнул я.

Но не успел ничего сказать. Один из работников подошел к дверям «Красного фонаря», достал из кармана денежную купюру и положил ее прямо на землю, придавив небольшим камешком, чтобы не сдуло ветром. Следом за ним тот же самый странный ритуал провел второй рабочий, третий.

— Что вы делаете? — удивленно спросил я.

— В «Красном фонаре» очень вкусно готовили, Кенджи-сан, — ответил один из работяг. — Мне очень нравилось. Я простой рабочий с завода и денег у меня много нет, но если это хоть как-то поможет в восстановлении идзакая, то я готов помочь. Пусть это будет моим небольшим вкладом в общее дело.

— Я то же. То же готов помочь.

— И я.

— И я.

Народ стал подходить к закусочной, оставляя деньги. Вскоре кто-то поставил туда большую пластиковую банку и купюры довольно быстро наполнили ее.

— Что происходит? — растерялась Наоми.

— Кажется, они всеми силами не хотят расставаться с «Красным фонарем»! — улыбнулся Йоши.

— Что ж, — ответил я, вдруг ощутив как приятно становится на душе от поддержки простых людей. Они верят в нас. А это дорого стоит. Я испытал что-то вроде прилива сил или вдохновения. — Йоши, знаешь какое самое главное правило есть у поставщика услуг?

— Какое?

— Желание клиента — закон!

— Что ты задумал? — спросила Наоми.

— Мы не дадим «Красному фонарю» закрыться! Мы его восстановим!

* * *

Ситуация с идзакая «Красный фонарь» была довольно странной. Волк прикидывал варианты, крутил в голове так и эдак, и не мог сложить пазлы случившегося в общую картину. Сам вышедший из якудза, только чудом избавившийся от его влияния (и то только благодаря тому, что всех членов его группы перестреляли, а он чудом выжил — спасибо чутью), поднявшийся с самых низов до начальника службы безопасности корпорации «Спрут», Волк знал как ведут дела мафиози изнутри. И понимал, что не могут они сжечь закусочную. Такие кардинальные меры принимаются в очень редких случаях — при личной кровной мести, и то, если на это даст команду «старший брат» бригады.

А здесь… Сомнительно, что «Красный фонарь» попал под какую-то разборку. Что тогда остается? Сошедший с ума Череп, мелкий преступник, возомнивший

себя крестным отцом? Если это действительно так, то нужно поставить придурка на место. А то глядишь, а он, почуяв волю, завтра пойдет с канистрой жечь «Золотой дракон».

Волк достал телефон, набрал номер. Звонил он не кому-нибудь, а главарю Адзума-кай — Череп выходец из той бригады.

— Монито, ты звонишь мне, чтобы вернуться к нам? — раздался безо всякого приветствия голос бандита. — Учти, я принимать тебя не буду. Даже потому, что ты теперь работаешь на службе, а потому что приносишь несчастья. А ты и сам знаешь, как важна в нашем днле удача.

— Нет, Тамура, — ответил Волк, голос его звучал жестко и требовательно. — Проситься к тебе я не собираюсь.

На другом конце раздался спокойный, чуть насмешливый голос:

— Значит ошибся номером?

— Не ошибся. Послушай, Тамура. Хотел с тобой по одному делу потолковать.

— Монито, ты же знаешь, что никаких дел у нас с тобой быть не может. Ты перебежчик. Узнает кто из старших, что ты мне звонил, вопросы уже ко мне появятся. А я, в отличие от тебя, верность семье храню и терять ее не хочу! — главарь рассмеялся, его смех звучал холодно и неприятно.

Волк почувствовал, как вены на висках начинают пульсировать.

— Череп — твой человек? — прямо спросил он.

— А к чему интересуешься? Монито, пойми, любой твой вопрос может обернутся против меня и моих людей. А я уже сказал, что не хочу подвергать семью опасности.

— Твоя семья при случае тебя же и съест, если понадобиться, Тамура. Так что не советовал бы тебе ей так дорожить.

— Монито, ты позвонил мне, чтобы нагрубить? Тогда наш разговор закончен.

— Постой, — Волку пришлось приложит массу усилий, чтобы взять себя в руки. — Я звоню не для того, чтобы грубить. Есть вопрос. Череп — твой человек?

— Ну допустим. И что с того?

— Его дела знаешь с «Красным фонарем»?

— Послушай, Монито, какие бы не были у него дела, про них я рассказывать тебе не буду. Тем более тебе. Ты сейчас цепной пес «Спрута». И тебе хватило наглости звонить мне и спрашивать про Черепа?!

— Зачем он сжег идзакая? Это же не ваш стиль — уж я то знаю.

Некоторое время на том конце молчали.

— Что? Сжечь? Ты что-то путаешь, Монито. Я такой команды не давал. У нас был интерес в «Красном фонаре» и сжигать его нам уж точно не выгодно!

— Вот и я об этом подумал. Но «Красный фонарь» тем не менее сгорел.

— Если ты звонишь мне, чтобы найти среди моих людей виноватого, то вот что я тебе скажу — напрасно. Пожар в «Красном фонаре» не наших рук дело. Ищи в другом месте.

— Понял.

— И еще, Монито, — после паузы ответил бандит. — Это не наводка и не стукачество, просто совет. Проверь Семью Кобе.

— Разве они еще остались?

— Практически нет. Кто к нам примкнул, кого убили. Так, один осадок грязный остался, мелочь в основном. Готовы браться за любую работу, лишь бы деньги платили. Мешаются они нам под ногами.